Кристиан Дюверже - Кортес

В 1513 году молодую, неокрепшую колонию раздирали споры и распри. Причиной недовольства стали невыносимо тяжелые условия жизни и жажда наживы, которая привлекла сюда большую часть людей Веласкеса и не была пока еще в достаточной степени удовлетворена. Как бы то ни было, но по создавшейся атмосфере это маленькое конкистадорское общество напоминало банку с пауками, где каждый завидовал и пакостил другому и где все визири спят и видят занять место калифа. Веласкес с его переменчивым настроением и подверженностью влиянию не мог не способствовать росту недовольства среди своих соратников. Кроме того, усложнилась политическая ситуация на островах, и под нажимом Хуана Родригеса де Фонсека, члена особого Совета Кастилии по вопросам управления Индиями, корона предприняла попытку вернуть бразды правления, переданные семье Колумба: в Санто-Доминго прибыли аудиторы (oidores), что ослабило позицию вице-короля, создав противовес его власти.

Конфликт с одним из ближайших помощников[67] возник в связи с тем, что Веласкесу стало известно о готовящемся заговоре против него. Мятежники решили тайно сообщить аудиторам о притеснениях со стороны их начальника и избрали Кортеса своим полномочным представителем! В лагерь противников Веласкеса перебежал его собственный секретарь. Решив принять участие в весьма рискованной интриге, думал ли Кортес воспользоваться случаем и натравить центральную власть на Веласкеса, который был обязан своим положением исключительно доброму расположению Колумба? Что же мог такого сделать губернатор, чтобы его столь подло предало собственное окружение? Как бы то ни было, глубокой ночью под Баракоа Кортес был застигнут людьми Веласкеса, когда собирался тайно отплыть на Эспаньолу с тетрадью жалоб за пазухой. В любом заговоре обязательно найдется изменник, и вовремя предупрежденный Веласкес доставил себе маленькое удовольствие уличить Кортеса в кознях, поймав его на месте преступления. И вот наш герой заточен в крепость и в цепях ожидает, когда его поведут на виселицу. И опять Кортеса спасла женщина. Правда, эта история, замусоленная хронистами, дошла до нас в несколько искаженной форме. Гомара сочинил из этого злоключения Кортеса целый приключенческий роман в нескольких частях с дерзкими побегами, героическими подвигами и многочисленными переделками, из которых Эрнан всегда выходил с честью. В конце концов все закончилось полной победой доблестного рыцаря.

То, что можно с уверенностью предположить, так это наличие в Баракоа сторонников Кортеса, которые вынудили Веласкеса пойти на уступки, чтобы удержать власть. Кортесу удалось встретиться с губернатором наедине и заключить почетный мир. Нам известны только два условия, явившиеся результатом этих тайных переговоров. Прежде всего, Кортес уступал свою должность казначея (contador del rey) Амадору де Ларесу, который, по словам Лас Касаса, «не умел ни читать, ни писать, но восполнял этот недостаток осторожностью и ловкостью»;[68] взамен Веласкес обязался предоставить ему высокий административный пост бургомистра столицы. Амадор де Ларес был своим человеком, и Кортес ничего не терял. Он этим даже воспользовался, чтобы еще усилить свое влияние. Другим условием договора по требованию Веласкеса стало согласие Кортеса жениться!

Его свадьба, которая состоялась в начале 1514 года, по-видимому, являлась ключом к примирению с губернатором. Все свидетельства той поры подтверждают, что брак с Каталиной Хуарес был Кортесу навязан и что только этому союзу он обязан своим спасением и возвращением ему благосклонности властей. Несомненно, была какая-то история с женщинами между этими двумя мужчинами, но она осталась тайной навсегда.

Каталина, фамилия которой в текстах пишется то Хуарес, то Ксуарес или даже Суарес, происходила из благородной семьи, переселившейся в Санто-Доминго в 1509 году вслед за Диего Колумбом. Покинув Гранаду, она перебралась через Атлантику со всей семьей: матерью Марией де Маркаида, братом Хуаном и своими сестрами. Она была внучкой Леоноры Пачеко и родственницей маркиза Вильенского и графини Медельинской. Ее отец Диего Хуарес Пачеко утверждал, что их род происходит от дома Ниебла и герцогов Медины Сидонийской.[69] Хронисты – писали, что эта семья обеднела и дочери питали надежду выйти замуж за состоятельных людей. Неизвестно, как и почему Хуаресы в полном составе оказались на Кубе, но в любом случае они должны были войти в придворное окружение Веласкеса. Хуан, брат Каталины, завязал дружбу с Кортесом; одна из сестер, похоже, весьма нравилась губернатору. Все это, впрочем, не объясняет, почему Веласкес так настаивал, чтобы Кортес обвенчался с юной Каталиной, и почему этот союз стал платой за освобождение из темницы.

Зато мы знаем, почему Кортес не желал жениться: в то время он счастливо жил во грехе с тайнянкой, которая родила ему дочь.[70] Он даже крестил свою туземную подругу под именем Леоноры, а ребенку дал имя и фамилию своей матери – Каталины Писарро. Ничуть не считая этот союз мезальянсом, Кортес добился от Веласкеса обещания стать крестным отцом маленькой метиски, которое было исполнено.[71] Позже губернатор находил удовольствие называть Кортеса compadre.

Этот эпизод весьма показателен, поскольку Кортес впервые покидает испанский лагерь, чтобы обратиться к миру коренного населения. Решение основать семью с индейской женщиной уже говорит о многом, но, дав ребенку имя своей матери, Эрнан недвусмысленно заявил о желании включить девочку в генеалогическое древо своего рода. Его отношение к связи с Леонорой (которую он также наделит фамилией Писарро) как к настоящему брачному союзу подтверждается и тем, что в 1529[72] году он исхлопотал у папы римского признание маленькой Каталины законнорожденной; всегда проявлял к ней большую нежность и включил ее в завещание наравне с другими своими детьми. После завоевания Мексики он вызовет Леонору и Каталину к себе в Теночтитлан. Он сделает так, что мать его старшей дочери выйдет замуж за идальго Хуана де Сальседо, его неотлучного спутника с самой Кубы, который в 1526 году станет эшевеном (regidor) Мехико.

Рассмотрев внимательно этот аспект, мы, возможно, найдем в нем указание на истинную причину конфликта Кортеса с губернатором Диего Веласкесом. 1514 год ознаменовался резким изменением общественного мнения и распространением нового взгляда на конкисту. У истоков нарождающегося движения стоял доминиканец Антонио де Монтесинос, который учинил настоящий скандал в воскресенье 1511 года, подвергнув «резкой критике» Диего Колумба и encomenderos в своей ставшей знаменитой проповеди. Он обрушился на жестокость конкистадоров и прямо обвинил тех в истреблении индейцев ради одной лишь наживы и совершении тем смертного греха. Изгнанный адмиралом из Санто-Доминго и вернувшийся в Кастилию, он тем не менее был принят королем, и из его жалобы появились на свет «Бургосские законы» от 27 декабря 1512 года, которые стали первым юридически оформленным требованием хорошего обращения с индейцами. Дело сдвинулось с мертвой точки.