Памела Трэверс - Московская экскурсия

Восхищаясь энтузиазмом советских граждан, Шоу в беседе со Сталиным назвал большевизм новой религией (повторив тем самым точку зрения Б. Рассела). «Я очень позабавил Сталина, откровенно признавшись ему, что воспринимаю большевизм как религию. Россия — религиозная страна. Они решили, что мы шутим, когда говорим, что Третий Интернационал — это Церковь. Однако мы и не думали шутить. По своему религиозному воздействию Третий Интернационал, на мой взгляд, очень похож на фабианский социализм»[59].

Писатель остался весьма доволен установившимся в России порядком, оправдывал тактику террора, которую применяли революционеры в борьбе за власть, восхищался девушками, разгружавшими вагоны, и возмущался нищетой крестьян-единоличников, живущих в «собачьих конурах». Бернард Шоу не заметил голода, который царил в стране: ведь его самого ожидали роскошные апартаменты и открытый счет в Государственном банке, где его заверили, что оплатят чеки на любую сумму. Рассказы Шоу об СССР были настолько противоречивы и в то же время полны энтузиазма и восторга, что, несомненно, подстегнули интерес публики, среди которой наверняка была и Памела Трэверс.

Вернувшись в Англию, Бернард Шоу многократно выступал в различных аудиториях и в печати с рассказами о своих впечатлениях. 5 августа он прочитал лекцию для слушателей летних курсов Независимой лейбористской партии, которую озаглавил «Единственная надежда мира» — так он представлял себе Советскую Россию. «Всякий, у кого есть возможность, должен поехать в Советский Союз. <...> Страна эта полна неожиданностей», — убеждал Шоу.

Как знать, возможно, именно эти «неожиданности» и манили Памелу Л. Трэверс, когда она собиралась в поездку. «Тех, кто не бывал в Советской России, подобные рассказы заставляют поверить в то, что туристам там показывают все самое лучшее. Вот и я, отправляясь в Россию, верила (сколько меня ни отговаривали) этим рассказам», — признается она в предисловии к своей книге. Впрочем, с первых же страниц становится ясно, что Трэверс не долго тешила себя иллюзиями: «Каково же было мое разочарование, когда я поняла, что во всех этих историях правды нет ни на грош! Настоящая Россия (которую все, кроме безнадежных романтиков, должны считать лучшей Россией) тщательно скрывается от глаз праздных простаков-туристов, как содержимое священного реликвария от обычных сынов Израилевых».

Что ж, молодое Советское государство притягивало к себе любопытные взгляды многих иностранцев. «Множество путешественников приезжало, чтобы увидеть то, что они хотели увидеть, найти подтверждение взглядам, которые у них уже были, и мнениям, которые у них сложились до поездки. Они смотрели на все через призму, которая пропускала лишь то, что им хотелось увидеть, и так мечтали об идеале, что не подвергали сомнению то, что им показывали»[60].

Однако не такой была Памела Л. Трэверс! Она путешествовала в группе британских туристов, где большинство составляли представители тред-юнионов: рабочие, учителя, фермеры, но были и интеллектуалы, в книге автор называет их Первый, Второй и Третий Профессора. Все они настроены очень позитивно к Советской России, чего нельзя сказать о самой Памеле Трэверс. С первых страниц книги она старается войти в образ легкомысленной туристки, но с трудом удерживается в этом амплуа: «Увы, мне нет дела до политики. Но, похоже, никто и представить себе не может, что человек, не являющийся ни поклонником, ни противником советского режима, вздумал побывать в этой стране».

О том, что путешествие в СССР воспринималось как рискованная причуда, свидетельствуют советы, которые получала от друзей Трэверс накануне отъезда: одни рекомендуют ей взять револьвер, другие -лыжи, третьи — лимоны. Последнее кажется особенно странным, но именно этому совету Трэверс последовала и не пожалела об этом.

Поездку организовал «Интурист». Это была обычная туристическая группа, а не делегация, поэтому спутники Трэверс не удостоились того уровня гостеприимства, который сопутствовал поездкам почетных визитеров. Сохранилось немало воспоминаний о том, как известные (и нужные Советам) путешественники встречали в СССР невиданно радушный прием: каждый их шаг сопровождали гиды и переводчики, им оказывались неимоверные почести, они ни в чем не знали нужды.

Трэверс описывает совсем иную ситуацию. Их группа путешествовала «вторым классом», поэтому почести им не полагались, зато пропагандистская обработка проводилась по полной программе. Она начинается еще на корабле, где к услугам пассажиров красный уголок с плакатами и изваянием вождя, библиотека, полная агитационных брошюр, и даже кинозал, где показывают кинохронику и «антибуржуазный» художественный фильм. И вот здесь начинаются первые загадки, которыми книга начинена, как булочка изюмом.

Что это был за фильм, Памела Л. Трэверс не пишет. Все имена в тексте зашифрованы, опущены названия многих мест, исторических памятников. Вот и говоря о фильме, она ограничивается лишь небольшой ремаркой и описанием последней сцены, «когда темные воды Невы поглощают кресло, граммофон и бутылку пива». Можно ли узнать, о какой картине идет речь, по столь крошечному свидетельству? Оказалось, можно.

Я обратилась за помощью к историку отечественного кино Наталье Нусиновой и послала ей коротенькую цитату — всё, что у меня было. Честно говоря, не рассчитывала на удачу. Но ответ пришел почти сразу! «Допустимо предположить, — написала мне известный киновед, — что это „Похождения Октябрины“ — один из самых безумных и захватывающих фильмов в истории советского кино». То есть речь идет о картине Григория Козинцева и Леонида Трауберга, созданной в 1924 году (вышла на экраны в 1925-м). Фильм, увы, не сохранился, остались лишь текст сценария, фотограммы и рассказы очевидцев. Так, Юрий Тынянов воспоминал одну из запомнившихся ему сцен, в которой герои «ездят на велосипедах по крышам» в Ленинграде. «По сценарию в финале в реке плавает бутылка, — уточнила Н. Нусинова, -но граммофон и кресло также уместны, возможно, что в самом фильме выбросили и их, т.к. это более наглядно. Все три эти предмета в фильме — предметы „старого быта“, вот их и выбросили»[61]. В годы войны копия фильма, хранившаяся в архиве в городе Пушкине под Ленинградом, сгорела, картину так и не восстановили. Мы уже никогда не увидим «Похождения Октябрины», а вот Трэверс — видела! И таких зашифрованных находок в книге немало!

Первый город, куда попадают английские туристы, — Ленинград. Памела Л. Трэверс отдает должное красоте Северной столицы: «Это поразительно красивый город! Светлые изысканные дома и дворцы растут словно цветы на широких грядках улиц — по крайней мере, так чудится поначалу. Морозно-синяя, огненно-синяя Нева кажется тверже, чем воздушные мосты над ней».