Екатерина Глаголева - Вашингтон

При каких обстоятельствах произошла ее встреча с Даниелем Парком Кастисом, история умалчивает. Он был старше Марты, тогда еще юной девушки, на 20 лет, однако еще ни разу не был женат — его отец-самодур отверг несколько невест. О полковнике Джоне Кастисе IV ходила дурная слава по всему восточному побережью Виргинии; он тиранил свою жену Фиделию, урожденную Фрэнсис Парк, которая, впрочем, тоже была не подарок. Марту он сразу объявил выскочкой, которая стремится пролезть из грязи в князи, и пообещал выбросить всё столовое серебро в уличную канаву, чтобы не оставить ей. Кроме того, он пригрозил, что лишит сына наследства и завещает все свои деньги Черному Джеку — мулату, которого прижил с рабыней. Обычно таких детей скрывали и о их происхождении особо не распространялись, но Джон Кастис направил губернатору прошение о даровании свободы ребенку, «получившему при крещении имя Джон, но в обиходе именуемому Джеком, рожденному от негритянской девки Алисы», когда тому исполнилось пять лет. Мальчик обрел свободу и в качестве подарка получил… четырех рабов, которые должны были стать его товарищами по играм.

Слабовольный Даниель Парк конечно же покорился бы воле отца, но Марта решила взять быка за рога и храбро явилась знакомиться с будущим свекром прямо в его дом в Уильямсберге. И полностью его покорила! Старик теперь величал ее красавицей и умницей, однако согласия на брак по-прежнему не давал. Вскоре после визита Марты семейный адвокат Джеймс Пауэр преподнес в подарок Черному Джеку коня, уздечку и седло, сообщив Джону Кастису, что это от Даниеля. Не было сомнений, кто именно подсказал ему это сделать. Трогательное свидетельство братской любви заставило отца согласиться с выбором сына. Пусть уж лучше будет мисс Дэндридж, чем кто-нибудь еще… 15 мая 1750 года восемнадцатилетняя Марта Дэндридж всё-таки вышла замуж за 38-летнего Даниеля Парка Кастиса. Джека молодые взяли к себе, в «Белый дом». Правда, восемь месяцев спустя он умер от менингита… Их семейная жизнь продолжалась семь лет; из четверых детей двое скончались (первенец, тезка отца, — трех лет от роду, дочь Фрэнсис — четырех, в один год с отцом), и теперь Марта хлопотала над оставшимися двумя, как клушка над цыплятами. Конечно, было бы хорошо найти детям нового отца, да и себе мужа — ведь ей всего 26 лет… Каково женщине, и без того занятой заботами по дому, тащить на себе еще и большое хозяйство — присматривать за плантациями, продавать табак в Англию, делать заказы лондонским купцам, давать соседям денег в долг и потом напоминать, чтобы вернули?..

В гостиной «Белого дома» висели парные портреты четы Кастис, заказанные Даниелем Парком Джону Уолластону в 1757 году. Художник не польстил хозяйке дома: маленькая головка, гладко зачесанные наверх волосы, близко посаженные глаза, большой крючковатый нос, узкий ротик, наметившийся двойной подбородок (после четырех родов она начала полнеть). Она выглядела почти ровесницей мужа — темноволосого и чернобрового мужчины с большими влажными глазами, женоподобными чертами лица и объемистым брюшком, туго обтянутым белым атласным камзолом. Однако в Виргинии Марта слыла одной из первых красавиц: знали-то ее не по портретам. В жизни у нее не было такого напряженно-застывшего выражения лица: оно оживлялось обаятельной улыбкой, а умные карие глаза сияли теплотой. Умела она и приодеться со вкусом. Марта Кастис была напрочь лишена пустого кокетства, зато слыла радушной хозяйкой, у которой для каждого найдется ласковое слово.

Конечно, ей было интересно познакомиться с полковником Вашингтоном, о котором она столько слышала и читала в газетах. Наверное, он поразил ее при первой встрече: при своем росте в полтора метра она едва доставала головой до его плеча. Он вел себя довольно сдержанно, но учтиво, говорил мало, но ей это тоже понравилось: ей были не по душе развязные молодые люди. По сути, он держал себя, как мужчина средних лет, словно был ровесником ее покойного мужа.

Джорджу она тоже приглянулась. Марта была полной противоположностью его матери: легкая в общении, приветливая, с хорошими манерами. А главное — она была богата! В ее владении находились тысячи акров земли в окрестностях Уильямсберга, почти 300 рабов, сотни голов рогатого скота, свиньи, овцы… Правда, по закону Марта могла претендовать лишь на треть этих богатств (остальное было наследством ее детей), но и этого было вполне достаточно. Двух богатых невест у Джорджа уже увели, третий шанс мог оказаться последним…

Молодой полковник повел осаду по всем правилам. Марта оставила его ночевать в «Белом доме», и утром, перед возвращением в Уильямсберг, он раздал ее слугам щедрые чаевые, чтобы произвести впечатление состоятельного поклонника. Из Уильямсберга Джордж отправил письмо в Лондон своему торговому агенту со срочным заказом: прислать «как можно больше лучшего тончайшего синего бархата для пошива мундира, камзола и штанов на высокого мужчину, с шелковыми пуговицами в цвет и всем необходимым для подкладки и отделки, а также подвязки к штанам». Еще он заказал по шесть пар модных башмаков и перчаток.

Надо сказать, что у Марты уже имелся ухажер — процветающий плантатор Чарлз Картер, вдовец, почти вдвое ее старше. Но в предыдущем браке он обзавелся дюжиной отпрысков, и Марте вовсе не улыбалось стать мачехой для такой оравы. Понятно, что Картер не мог тягаться с молодым бездетным красавцем-офицером, мужественным, сильным и бесстрашным, за которым Марта со своими собственными детьми будет как за каменной стеной.

А красавец-офицер, собравшийся было подать в отставку, узнал о неожиданных перестановках в командовании. В марте 1758 года графа Лаудона отозвали в Лондон и заменили Джеймсом Аберкромби, прежде бывшим бригадным генералом. В принципе это означало сменить шило на мыло — хотя Аберкромби и обладал хорошими связями в Великобритании, но был напрочь лишен талантов стратега. Зато лидер партии вигов[9] и глава кабинета Уильям Питт, поклявшийся, что Америка никогда не будет папистской, намеревался послать за океан флотилию с семью тысячами солдат и атаковать форт Дюкен. Эта задача была поручена Джону Форбсу, повышенному в декабре в звании до бригадного генерала.

Пятидесятилетний шотландский генерал был весьма невысокого мнения о колониальных офицерах, полагая, что они умеют только содержать постоялые дворы, ездить верхом да торговать с индейцами. Зная об этом, Вашингтон написал бригадному генералу Джону Стэнвиксу, прося его замолвить о нем словечко перед Форбсом, «но не как о человеке, который будет рассчитывать на него в надежде на повышение по службе, поскольку я уже давно поборол все подобные желания, но как о человеке, который будет рад, если его некоторым образом отличат от общей массы провинциальных офицеров». В самом деле, Форбс отозвался о нем как о «хорошем и знающем офицере из глубинки». Законодательное собрание Виргинии приняло решение о формировании второго Виргинского полка, чтобы довести общую численность войск до двух тысяч человек, предполагая доверить командование им Джорджу Вашингтону.