Полководцы Петра Великого - Алексей Васильевич Шишов
…Русская армия выступила из Риги в поход на далекий юг в январе 1711 года. Сам генерал-фельдмаршал выехал из города в сопровождении конвоя и небольшого личного обоза несколько позднее, 11 февраля. Он скоро догнал полки, маршировавшие по разбитым дорогам. Ранняя весна, дожди и половодье доставляли в пути немало хлопот и задержек: люди изнурялись, лошади – обозные, артиллерийские и верховые теряли силу. Часть войск ночевки проводила под открытым небом и моросящим дождем.
Царь Петр I тем временем торопился со сбором армии в единое целое, чтобы опередить армию турецкого султана в переходе через полноводный Дунай. Она тоже собиралась со всех окраин Оттоманской Порты не самым быстрым образом. Главные же силы русской армии, прежде всего ее пехота, шли от Риги, от берегов Балтийского моря походным порядком.
Сам Петр I вступил в поход только в день объявления войны Османской державе – 25 февраля. В этот день царь с гвардией и ее артиллерией выступил из Москвы. Для ускорения движения преображенцы и семеновцы были посажены на лошадей. В то же время из Риги на юг в дальний путь была отправлена армейская артиллерия (98 пушек, 13 мортир и 2 гаубицы) с боеприпасами к ней.
Петр I опять в письмах подгоняет неторопливого в походных делах Бориса Петровича Шереметева: «А маршировать весьма нужно, понеже ежели пехота не поспеет, а неприятель на одну конницу нападет, то не без великова страху (для нас. – А.Ш.)».
Встреча полководца и армии с государем состоялась в городе Слуцке, то есть через два месяца после выступления из Риги. Там Петр I устроил военный совет, который состоялся 12 апреля. Помимо царя и Шереметева, в нем участвовало немного ответственных лиц: генерал барон Л.-Н. Аларт, канцлер граф Г.И. Головкин и русский посол в Польше князь Я.Ф. Долгорукий. Обсуждались дела походные.
На военном совете перед Б.П. Шереметевым поставили следующую задачу: с армией, имея трехмесячный запас провианта, прийти к Днестру не позднее 20 мая. Генерал-фельдмаршал возражал, поскольку армия после кампаний 1709 и 1710 годов устала, ее нужно снабдить дополнительным вооружением и боеприпасами, обмундированием, провиантом, лошадьми и обозными телегами.
Знакомый с предстоящим театром военных действий из разных источников, Борис Петрович считал, что к назначенному сроку армии выйти к Днестру по весенним дорогам трудно. Он говорил, что «понеже переправы задерживают, а артиллерия и рекруты еще к Припяти не прибыли; и обозы полковые многие назади идут».
На военном совете в Слуцке вопрос о провианте прозвучал с большой тревогой. На Украине, где Петр I надеялся найти продовольственные запасы, в предыдущем году случился плохой урожай. К этой беде добавился еще и падеж скота. Времени на подвоз провианта из других, более отдаленных мест уже не имелось: доводы на то высказывались веские.
Но Петр I с упрямством самодержца стоял на своем. На серьезное и обоснованное мнение опытного в организации походов много повоевавшего Б.П. Шереметева, поданное ему в письменном виде, государь дал ответ решительный и, как потом оказалось, скоропалительный: «Поспеть к сроку, а лошадей, а лучше волов купить или взять у обывателей».
…В неудачном Прутском походе 1711 года генерал-фельдмаршал Б.П. Шереметев официально опять назывался главнокомандующим русской армией. Петру I хотелось одержать после Полтавской виктории убедительную победу еще и над турецким султаном, у которого нашел убежище его соперник король Карл XII, много интриговавший против царя, своего соперника-победителя.
Петр I повел русскую армию в поход, надеясь на обещанную помощь господарей Молдавии и Валахии войсками и продовольствием. Но он, по сути дела, не получил в Дунайских княжествах ни того, ни другого.
С наступлением погожих майских дней государь приказал генерал-фельдмаршалу Шереметеву с авангардным отрядом вступить в пределы Молдавии, «чтобы своим присутствием оказать нравственную поддержку христианскому населению» Дунайских княжеств Молдавии и Валахии. О Балканах напрямую речь тогда еще не шла.
Шереметевскому авангарду в составе 13 драгунских и 2 пехотных, посаженных на лошадей полков предписывалось быстро пройти к крепости Исакче в низовьях Дуная и захватить или уничтожить там мост через Дунай. То есть речь шла о дальнем кавалерийском рейде крупными силами. Но такими маршрутами русская армия в походах еще не ходила, с местными условиями знакома не была, и потому почти сразу она столкнулась с разного рода препятствиями на своем пути.
Однако эти планы стали рушиться уже в самом начале Прутского похода. Два драгунских полка, посланные к Рашкову для устройства моста через Днестр, были встречены крупными силами турок, пришедшими из Бендерской крепости, и крымской конницей. Когда в Рашков прибыл генерал-фельдмаршл Б.П. Шереметев, то здесь его ожидало известие от молдавского господаря (князя) Димитрия (Дмитрия) Константиновича Кантемира: армия великого визиря Балтаджи Мегмет-паши выступила из Адрианополя к Исакче.
Прутский поход действительно начинался трудно. Его организация легла на плечи главнокомандующего армией. Царь торопил события и потому настойчиво советовал Борису Петровичу: «Как наискоряе поспешать в указное место». И Шереметев «поспешал», но… как мог. Поэтому ведомые им войска опаздывали с прибытием в назначенный срок на берега Днестра.
Именно это подтолкнуло самодержца на экстраординарную меру – он послал к главнокомандующему гвардии подполковника князя В.В. Долгорукого, известного в истории кровавого усмирителя Булавинского восстания на Дону. Он, по повелению царя, должен был генерал-фельдмаршала «понуждать, чтобы пройтить по приезде ево в три или четыре дня».
Была и другая царская помощь Шереметеву в походной жизни. С князем Долгоруким прибыл хорошо знавший балканские дела Савва Лукич Рагузинский, ставший при главнокомандующем русской армией дипломатическим советником. На него можно было положиться в общении с властями и Молдавии, и Валахии.
Гвардии подполковник князь В.В. Долгорукий, нагнавший Шереметева 12 мая в Немирове, мало что мог изменить. 40-тысячная армия перешла реку Днестр не 20 мая, как требовал Петр I, а десять дней спустя. Такое «опоздание» позволило турецкой армии, выдвигавшейся на север еще медленнее, без помех переправиться через Дунай.
Узнавший о том царь в письме не промедлил с выговором генерал-фельдмаршалу: «И ежеле б по приказу учинили, то б, конечно, преже туркоф к Дунаю были, ибо от Днестра только до Дуная 10 или по нужде 13 дней ходу». Но такие желаемые сроки прибытия к переправам через Днестр писаны были только на бумаге: в походной жизни все бывает несколько иначе и причинами
