Норберт Фрид - Картотека живых

Войдя в лазарет и увидев людей за столом, в глубине барака, Феликс и Зденек робко уселись у дверей, в части барака, отведенной для пациентов. Но большой Рач заметил их.

- В чем дело? И сюда к нам лезут!

Оба "мусульманина" оробели и хотели было выйти, но Шими-бачи встал из-за стола и остановил их. С неизменной улыбкой на розовых щеках он укоризненным тоном сказал что-то по-венгерски своему соотечественнику. Тот сердито огрызнулся и продолжал есть картошку.

- В чем там дело, Имре? - спросил старший врач Оскар, который все еще смотрел в окно, не обращая внимания на то, что происходит за его спиной.

- Это тот больной со сломанной челюстью, - ответил Шими-бачи.

Имре слегка приподнял свою миску и с выразительным стуком поставил ее на стол.

- Врачи обедают, - сказал он.

- Тебе мешает, что вошли больные? - удивился Оскар. - Разве ты дома терял аппетит из-за того, что в приемной сидели пациенты?

- Попробуй пошли мусульманина в контору, когда там обедают, рассердился Имре. - Попробуй!

- Слушай-ка, - сказал Оскар, и в его грустных глазах мелькнула улыбка. - Если тебе так нравится в конторе, переселился бы ты туда совсем. Инструмент твой все равно хранится там, да и к воротам оттуда ближе... Ты сам недавно упомянул, что там освободилась койка Фрица.

- Что это значит? - Имре выпрямился и отодвинул миску. - Ты хочешь выжить меня отсюда? И как надо понимать твой намек о воротах?

Шими-бачи опять сказал что-то по-венгерски, а Оскар поднял руку и усмехнулся.

- Я принципиально против дуэлей, герр майор. Говоря "ближе к воротам", я имел в виду лишь тот факт, что в случае счастливого конца ты раньше многих других выйдешь из лагеря и скорее попадешь домой. Сигарету? - он вытащил пачку - и дантист не устоял.

- Благодарю, - сказал он по-венгерски и поклонился, коснувшись двумя пальцами виска.

- Ну, а как же с пациентами? - спросил Оскар по-чешски веселым тоном, потому что сигареты снова напомнили ему о падении ненавистного Фрица. За спинами Рача и Антонеску он перебрался через постель, на которой они сидели, соскочил в проход и пошел к двери.

Зденек и Феликс стоя.ли с шапками в руках.

- Ну, как дела, пражане?

Оба чеха, тощие, остриженные наголо и грязные, улыбались из последних сил, но глаза у них слезились от боли, и Оскар сразу заметил это.

- У пианиста сломана челюсть, - сказал он. - Но ты-то почему скалишься, как голова на колу?

Зденек рассказал об инциденте при раздаче еды.

- Ты голоден? - небрежно спросил врач и быстро ощупал лицо Зденека. Серьезных ожогов у тебя нет.

- Нет, не голоден, - соврал Зденек и сразу пожалел об этом, почуяв доносившийся из глубины барака аппетитный запах вареной картошки. - Феликс утром почти не мог есть хлеб и отдал его мне.

- Немного картошки у нас тут останется, а лицо мы тебе смажем вазелином, - заметил Оскар словно бы про себя. - А теперь займемся другим пациентом. Для тебя нужны сахар и маргарин, верно? - обратился он к Феликсу.

Сидевший за столом Имре уловил в разговоре чехов только слова "вазелин", "сахар" и "маргарин". "Ну конечно, - проворчал он по-венгерские - для чехов у него все найдется!.."

Оскар заметил, что Шими-бачи снова успокаивает дантиста.

- Видите, ребята, - понизив голос, сказал он по-чешски. - Вот так мы тут все время ссоримся, вечно ссоримся, все до единого.

- Вы этому удивляетесь? - спросил Зденек. Он не мог молчать, невысказанные горькие слова прямо-таки душили его. - Человек человеку волк. Феликс все твердит: "За что меня искалечили?" А меня вот ошпарил этот хам в кухне... Ну, скажите сами, разве люди не волки?

Оскар грустно улыбнулся.

- А ну тебя! Может быть, тебе и душу ошпарили этой порцией картошки? Люди всегда остаются людьми, но, когда на них так давят, они подчас очень странно сгибаются, тут уж ничего не поделаешь. Я вот тоже иногда злюсь на людей, да еще как, но мне достаточно изругать кого-нибудь. А другой не может обойтись без палки.

- Феликс не понимает, за что ему сломали челюсть, я хочу знать, почему у меня отняли эту жалкую порцию жратвы. Эсэсовца рядом не было, никто этим сволочам не приказывал так поступать. Почему же они так обошлись со мной?

Сигарета за столом прошла по кругу: Шими-бачи, Пепи, маленький Рач и Антонеску - все затянулись по разу. Имре подошел к Оскару и отдал ему окурок. "Спасибо", - сказал тот и похлопал дантиста по плечу. Имре кивнул и вышел из барака. Оскар снова повернулся к Зденеку.

- Вот видишь, и он не так плох, как кажется. Сколько ты лет в лагере? Два? В Освенциме побывал? Так чего ж ты хочешь, скажи, пожалуйста?

- Зденек тоже не всегда был такой, - невнятно прошептал Феликс. - В Терезине он был бодрый, веселый. Вот только здесь... уж не знаю, почему...

- Мне уже ничего не хочется, - сказал Зденек и поглядел в глаза Оскару, словно желая сказать: "Так мне и надо за постыдную слабость, насмехайся надо мной". - У меня уже нет сил драться...

- Сколько тебе лет?

- Тридцать два.

- Мне сорок два. Феликс, тебе хочется жить?

Пианист ничего не ответил, только на глазах его появились слезы.

- Здоровый человек не должен так говорить, - сказал Оскар Зденеку. Чем ты занимался до войны?

- Работал на киностудии.

Судетец Пепи, который когда-то проходил военную подготовку в чехословацкой армии и хорошо понимал по-чешски, закричал:

- Das ist doch der alte Kinofritze! нем.)> Разве ты не помнишь, Оскар, я еще ночью говорил тебе о киношнике, который знал моего отца. Знаменитый режиссер, я видел его фильмы.

Сидевшие за столом с интересом подняли головы.

- Я мало ходил в кино, - улыбнулся Зденеку Оскар. - Не обижайся, что мне неизвестна твоя фамилия.

Зденек смутился.

- Герр Пепи преувеличил... Я сделал всего лишь несколько короткометражек...

- Можешь не объяснять. Я хорошо знаю Пепи, и его слова никогда не принимаю вполне всерьез. Ну, иди сюда, я познакомлю тебя с другими врачами. Когда среди нас нет Имре, мы все - дружная компания и совсем не волки.

Статный Антонеску молча посмотрел на Зденека и приветливо кивнул. Маленький Рач уставился на него умными серовато-голубыми глазами, окруженными множеством морщинок.

- Вы сейчас говорили очень горьким тоном. Что с вами?

За Зденека отозвался Оскар:

- Возьмись за него, возьмись! У него самый опасный в лагере недуг: пропала охота бороться.

* * * Контора тоже получила из кухни обычное ведерко картошки, которая даже была очищена и нарезана ломтиками. Фредо затопил печурку, снял с нее две железные конфорки и поставил на их место большую сковородку. На сковородку он бросил несколько порций маргарина, а на шипящий маргарин вывалил половину принесенной картошки, не забыв посолить ее и приправить тмином. Вскоре по конторе разнесся приятный запах жареного картофеля.