Михаил Кольцов - Испанский дневник

Магазины все торгуют, цены не поднялись, только нигде нельзя достать автоматических ручек и фотопринадлежностей. В дни мятежа и в последующие дни были мгновенно растасканы все оружейные, фотографические и писчебумажные магазины. В этой войне будут много снимать и много писать.

Автомобилей частных нет, такси нет, купить тоже нельзя. Мне доставили реквизированную машину «Автоплан», очень хороший сильный лимузин. Шофер Дамасо вечно слушает в машине радио. Сегодня во время передачи какой-то теноровой арии он взвизгнул, обернулся и подмигнул.

– Хозяин поет!

– Какой хозяин?

Оказывается, машина принадлежит (принадлежала?) знаменитому певцу Анхелильо (Ангелок), исполнителю легкого репертуара.

– А сам он где?

– Здесь, в Мадриде. Вот же, поет с радиостанции. Он ведь здорово за республику. Он и на фронт часто ездит, поет перед народной милицией.

– А почему у него машину забрали?

– Этого я не знаю. Я обещал ему, что буду беречь лимузин, но я, конечно, не обязан этого делать, потому что это уже не его машина.

Я требую объяснить Дамасо, что машину беречь все-таки надо, пробую объяснить и насчет общественной собственности. Но здесь пока трудно обо всем этом столковаться.

31 августа

Фашисты заняли Оропесу и с боями настойчиво продвигаются по шоссе на Талаверу. Какие части удерживают их, какие командиры? Этого никто толком не знает в военном министерстве. Называют генерала Рикельме, полковника Асенсио, говорят, что несколько колонн спустились вниз со сиерры, на подмогу, что полковник Мангада предлагает пойти к Талавере, но что сиерру боятся оставить без крепких частей – тогда враг мог бы сразу прорваться в Мадрид… Надо поехать посмотреть самому.

Начались переговоры об изменении правительства, о вхождении социалистов и, может быть, даже коммунистов. Хираль в частных разговорах соглашается на реорганизацию своего кабинета.

А маленький черный крестик опять движется в окне по горизонту. Ничего не произошло, никто никому не объявил ультиматума, двадцать девятое августа миновало, как обычный будничный день, – в парижских и лондонских газетах прибавился еще один сенсационный заголовок. Никто ничему не воспрепятствовал, – только Гидес и его товарищи гоняются в воздухе, стараясь встретиться с противником. Где они сейчас? Вот «Юнкерс» хладнокровно выискивает себе подходящую цель среди столичных кварталов. Еще полгода назад у фашистских летчиков был только один облюбованный ими полигон, довольно пустынный, – Абиссиния (имеется в виду война Италии в Эфиопии. – Примеч. ред.). Сейчас они упражняются над миллионным городом, над испанской столицей. И это так будет? Невозможно поверить.

Каждый день в Мадрид прибывают несчетные делегации из разных стран. Председатели всех и всяческих обществ, лиг человеколюбия, междупарламентских, ученых и женских организаций. Все они тотчас же направляются на прием к главе правительства и к отдельным министрам, некоторые – к президенту республики, все подробно информируются о военном и политическом положении, затем выражают свое глубокое возмущение фашистским мятежом, глубокое признание и сочувствие законному правительству. Выразив свои чувства устно, по радио и в печати, делегации уезжают. Перед отъездом они справляются у портье отеля, можно ли еще купить настоящие испанские шали, веера, кастаньеты, испанские вышивки и керамику. Можно.

Правительство охотно, хотя все с меньшим жаром, принимает гостей. Им дают цифры, документы, доказательства. Но результатов пока никаких.

Говорят о моральной помощи. Сейчас реальная, вещественная помощь оружием или хотя бы продовольствием будет в то же время самой высокой моральной помощью.

Неизвестно, много ли иностранных делегаций посетило главную квартиру мятежников. Но фашистские полки, те, что наступают на Талаверу, уже отлично снабжены всеми видами вооружения последних немецких и итальянских образцов, вплоть до танков.

Это страна, чей народ не имеет даже опыта мировой войны. Крестьяне ходят с кремневыми ружьями, наваха (длинный складной нож) считается грозным оружием. Этот народ засыпают тучами снарядов, бомб, зажигательных, бронебойных, разрывных пуль. Единственный крупный центр военной промышленности на территории мятежников в Овиедо кругом осажден и поставлять оружие никуда не может. Откуда-то техника Франко и его огневые средства щедро пополняются. Откуда?! Захудалая испанская авиация вдруг обогатилась новенькими бомбардировщиками «Фоккер», «Юнкерс» и «Капрони», каких никогда и не мечтала иметь на вооружении. К Франко съезжаются на глазах у всего мира германские и итальянские пилоты, пехотные инструкторы, артиллеристы. Летчик самолета, сбитого у Талаверы, выпрыгнул на парашюте в правительственной зоне и пробовал откупиться деньгами от местных крестьян, но был ими расстрелян. На трупе найдены документы на имя итальянского пилота Эрнеста Монико и приказы от итальянского командира эскадрильи. Идут пароходы с пушками, с пулеметами, со взрывчатыми веществами. Для германских так называемых добровольцев севильская радиостанция каждый день, мы слышим, исполняет германский фашистский гимн.

Подавление мятежа вылилось в гражданскую войну, гражданская война превращается в борьбу с иностранной интервенцией, со вторжением иностранных фашистских войск. Неужели это именно так? Я не верю самому себе. Но «Юнкерс» в окне на горизонте подтверждает, и сирены плачут.

3 сентября

В эти дни в Мадриде подготовлялась смена правительства.

Сначала реорганизацию мыслили в довольно скромных масштабах. Речь шла о вхождении в кабинет Хираля двух-трех социалистов – от группы Ларго Кабальеро и от группы Прието. Внезапно «старик» потребовал себе военное министерство и почти вслед за этим, дополнительно, пост премьера. Это встретило всеобщие возражения, не столько фракционные, сколько лично деловые: все считали, что сварливость, неуживчивость и нетерпимость Ларго Кабальеро сделают невозможным нормальное сотрудничество с ним. Друзья «старика» сами испугались. Вайо пробовал уговаривать его согласиться взять военное министерство, оставляя председательство Хиралго. Приетисты, кроме самого Прието, тоже восстали. Все обратилось за посредничеством в ЦК Компартии. Здесь тоже были против «старика» как главы кабинета. Но он закусил удила – или все, или ничего! Ему помогла общая обстановка и спешка: кризис фактически начался, и слухи о нем уже начали просачиваться; в военное время такое положение не могло длиться и одного дня.

Прието заявил, что лично он, хотя все знают его отношение к Кабальеро, не возражает против него и согласен взять в кабинете Кабальеро любой пост. Для него хотели создать министерство военного снабжения, но почему-то передумали и выделили ему флот и авиацию. Всем было очень тягостно соглашаться на возглавление правительства «стариком», все партии дали согласие в порядке гражданского мужества. Как-никак, Ларго Кабальеро сейчас в самом деле наиболее маститая и видная фигура профессионального движения; со времени астурийских событий как-то простились, вернее забились, его реформизм, соглашательство с буржуазией и притеснение рабочих в бытность его министром труда. В отношении его демагогических левацких загибов Вайо успокаивал всех: это пройдет в первый же день, как только он примет на себя ответственность за страну…