Михаил Кривич - Товарищ убийца. Ростовское дело: Андрей Чикатило и его жертвы

В одном только восемьдесят четвертом году — одиннадцать убийств. Потом окажется, что их пятнадцать. Это был пик деятельности филолога, время разгула его страстей. До этой отметки больше ему никогда не подняться.

А дураки — все до одного — в это время дают показания, то подтверждая, то отрицая сказанное на предыдущих допросах. Нелепость их показаний то и дело торчит ослиными ушами в материалах следствия. Когда оно попадет в руки Иссы Костоева и его бригады, сразу же обнаружится такая, к примеру, мистическая подробность: один и тот же орган, отсеченный убийцей у одной и той же жертвы, оказывался, если верить материалам дела, сразу в трех, достаточно удаленных одно от другого местах.

Несмотря на подсказки, дураки путались и невольно путали своих следователей. А те сами стали пленниками и жертвами собственных методов — родных, классических. Сейчас поговаривают, что на дураков оказывали физическое воздействие. Не знаем. Но можете быть уверены, что с ними особо не церемонились. Один скончался во время следствия, другой пытался покончить с собой. И надо ли бить психически больного человека, чтобы он сказал то, что требуется психически здоровому? Так ли уж трудно вколотить в его нетвердый разум нужную подсказку, намекнуть на детали и обстоятельства? Хотя, наверное, надолго не вколотишь. Не случайно же они потом так путались.

И следствие путалось вместе с ними. Оно пожинало то, что посеял угрозыск.

Следователям не было нужды нажимать на этих людей, — полагает Амурхан Яндиев. — Еще раньше оперативные службы выжали из них все, что требуется. Но как следователи могли поверить показаниям психически больных?»

Может быть, они и не очень верили, но руководство области — читай, обком партии — по-прежнему предпочитало версию о банде сумасшедших. Напомним, это происходило в восемьдесят четвертом году, когда тяжело болевшего Юрия Андропова сменил совсем больной Константин Черненко, до начала перестройки оставалось несколько бесконечно долгих месяцев и коммунистическая партия обладала абсолютной властью, какая и не снилась монархам и их наместникам. Обкому виднее, как вести сельское хозяйство, управлять промышленностью, развивать культуру и отправлять правосудие. Ему, обкому, до всего есть дело, и он за все в ответе. Партия сумеет отличить преступника от невиновного.

Что же касается профессионалов, то у них, независимо от партийной принадлежности, были большие сомнения в мало- серьезной версии об умственно отсталых сексуальных маньяках. Сомневался, а если говорить прямо, решительно отвергал версию руководитель следственной группы из Москвы Владимир Иванович Казаков (он потом войдет в бригаду Костоева). Об очевидных ошибках милиции и прокуратуры, о малоприятных последствиях этих ошибок задумывался нынешний главный сыщик области Виктор Васильевич Бураков. Вот уж действительно нонсенс: подозреваемые за решеткой, а зверствам конца не видать!

Но только осенью следующего года, когда слово «перестройка» начало понемногу входить в обиход, когда следствие взял в свои руки Исса Костоев, дураков стали выпускать на свободу. Нельзя сказать, что выпускали по-людски, хотя бы для порядка извинившись на прощание, какое там извинение, но из тюрьмы всех освободили.

И на том спасибо.

Они и говорили спасибо. Какие бы они там ни были, не их вина, что они такие. За что отсидели они в родной советской тюрьме кто два, а кто и три года? Ни за что. У кого-нибудь есть вопросы, пожелания, претензии? Нет вопросов? Тогда все свободны…

Их освобождение Иссе Магометовичу Костоеву далось нелегко. Партийную власть никакая перестройка не отменяла, да и вообще перестройка — она далеко, в Москве, а здесь свой обком, с которым просто так не поспоришь, свои порядки, которые просто так не переломишь. Судьбу невинных людей решили не доводы защиты, не логические аргументы и не апелляция к закону, а хорошие отношения с тогдашним Генеральным прокурором страны А.М. Рекунковым.

Сторонникам же «версии дураков» Костоев сказал примерно так: «Кончайте безумствовать, не то сядете вместо них».

Тем и закончилась история. Никто вместо кого-то другого не сел. Приказано не безумствовать. Москва приказ подтвердила. Есть не безумствовать. Вопросы, пожелания, претензии? Все свободны.

Было бы наивно полагать, будто все следователи прокуратуры зациклились на группе выпускников специнтерната. Шли и по другим направлениям. В таком многоплановом деле неизбежно возникают боковые ветви, которые просто так не отрубишь — разве что сверху прикажут не трогать. Но не настолько уж наверху сидят непонятливые, чтобы встревать без особой надобности в следственные дела. Кого вы там ищете — мужиков, охочих до мальчиков? Сексуально озабоченных? С большим желанием, но ослабленной потенцией? Это хорошо. Это правильно. Особенно с точки зрения усиления социалистической морали.

Вот документ, датированный 20 ноября 1984 года:

«Главному врачу кожно-венерологического диспансера Ростовской области топ. Омегову В. К.

Следственной группой Прокуратуры РСФСР расследуется дело по факту совершения на территории Ростовской области ряда убийств лиц женского и мужского пола по сексуальным мотивам.

Преступник до настоящего времени не установлен.

В связи с возникшей необходимостью при расследовании настоящего дела прошу Вас в кратчайший срок представить мне в УВД Ростоблисполкома по адресу: г. Ростов-на-Дону, ул. Энгельса, д. 296, каб. 24, списки лиц мужского пола, проживающих на обслуживаемой территории (с указанием Ф. И. О., года рождения, места жительства, диагноза), обращавшихся к врачам-венерологам по поводу вензаболеваний в период с 10.01.84 г. по 10.02.84 г., а также лиц, обращавшихся к врачам-специалистам по поводу нарушения деятельности предстательной железы, с жалобами на отсутствие влечения к женщинам, неспособность к совершению нормального полового акта.

Следователь следственной группы Прокуратуры РСФСР, прокурор-криминалист, мл. советник юстиции В. И. Казаков».

Как там насчет врачебной тайны — это прокурору-криминалисту виднее: в конце концов, на то он и прокурор. Но относительно неспособности к совершению нормального полового акта он как в воду глядел. А написать это письмо (правда, с большим запозданием) побудило его вполне медицинское соображение.

На теле семнадцатилетней Наташи Шалопининой, девушки, скажем так, не самых строгих правил, зверски убитой 9 января 1984 года в парке Авиаторов, нашли специфических насекомых, у лиц такого поведения чаще всего и обнаруживаемых: лобковую вошь. Насильник и убийца непременно должен был подцепить эту заразу. А если так, рассуждало следствие, то рано или поздно — и скорее рано, может быть, даже на следующий день, поскольку чесотку в укромных местах долго не вытерпеть, — он обратится к врачу. Любой врач отправит такого пациента в кожно-венерологический диспансер, если он с самого начала сам не догадается туда пойти. Там эту невинную, по меркам венерологов, болезнь вылечивают без труда. А если и не придет на следующий день, то долго все равно не выдержит. Очень чешется.