Повесть о балтийском матросе - Иван Матвеевич Жигалов
— Что так внезапно? И надолго?
— Лет на пять… Может, чуть меньше… — И она произнесла просто и спокойно: — Нам надо расстаться… Не возражай, Павел… Так будет лучше…
Уехала в Норвегию торговым представителем РСФСР. Потом — в Мексику. Опять вернется в Осло. Станет полномочным представителем Советского Союза в Швеции, где и доживет до глубокой старости.
Павел до конца своих дней с нежностью будет вспоминать «свою Шуру». Будет с волнением перечитывать коротенькие газетные информации о дипломатических встречах, приемах, посещениях, выступлениях А. М. Коллонтай…
Дыбенко, теперь с дипломом военной академии, начал новый этап своей службы…
В сентябре 1922 года он сдал новому начальнику 51-ю Краснознаменную Перекопскую дивизию и принял командование 5-м стрелковым корпусом. И опять целыми днями среди бойцов. Не хватало командных кадров. Нередко приходилось проводить занятия самому. Трудностей много… Ведь в армию приходили в основном малограмотные, а то и вовсе неграмотные призывники. Их учили владеть боевым оружием и одновременно грамоте. Своим энтузиазмом комкор увлекал весь личный состав. Трудились и красноармейцы, и командиры, не зная отдыха. А ночью нередко поднимались по боевой тревоге, чтобы ликвидировать появлявшиеся банды.
«За несколько месяцев работы, — писал М. Н. Тухачевский об этом периоде, — Дыбенко зарекомендовал себя отличным командиром: требовательным и справедливым. Хороший хозяин. Много занимается военно-научной работой. С оперативной стороны показал себя способным, твердым начальником. Чрезвычайно вынослив. В общем, выдающийся комкор, достоин выдвижения…»
И его выдвигали. В апреле 1924 года он становится командиром и комиссаром 10-го стрелкового корпуса, а через год — начальником Артиллерийского управления РККА, затем начальником снабжения Красной Армии.
…К Дыбенко в кабинет заглянул старый знакомый адмирал Максимов. Он только что вернулся в Москву после большого заграничного плавания на посыльном судне «Воровский».
— Узнал, Павел Ефимович, что вы в столице, решил навестить. Милости прошу ко мне на огонек. Александра Ивановна — жена моя — обещала блинками попотчевать.
«На блины к адмиралу» не раз ходили Дыбенко с Коллонтай. Нынче предстояло пойти одному… За «Одиссеей «Воровского»» Дыбенко внимательно следил по очеркам в «Комсомольской правде». Это небольшое суденышко, команда которого была укомплектована комсомольцами — шефами Военно-Морского флота, а также курсантами — будущими штурманами, вышло из Архангельска летом 1924 года, а в октябре уже бросило якорь в бухте «Золотой Рог» во Владивостоке. Командовал «Воровским» Андрей Семенович Максимов — адмирал революции[18]. Об этом походе и собирался он рассказать Павлу Ефимовичу «за блинками».
Обрадовался Дыбенко приходу адмирала. Вспомнил Гельсингфорс в грозном 1917-ом, заседание Совета, на котором выступал избранный матросами командующий революционным флотом. Максимов, как и в те дни, по-военному подтянут, бодр, жизнерадостен, только белая изморозь теперь покрыла всю голову. Доволен старый моряк своим последним плаванием. Восторженно говорит о комсомольском экипаже «Воровского».
— Ребята упорные, любознательные. Им плыть дальше. Они своего добьются. Верю я в наше молодое поколение! Очень верю, Павел Ефимович. Отличные будут они мореходы. Отличные!.. А вы теперь снабжением всей армии ведаете. Рад за вас, рад… А на блины жду…
Более трех лет работал Дыбенко в Наркомате по военным и морским делам, выполнял ответственные поручения, связанные с укреплением обороноспособности страны. Он активно работал во многих комитетах, советах, комиссиях, подкомиссиях — в Химическом комитете Реввоенсовета, Бюджетной комиссии ЦИК СССР, Высшей аттестационной комиссии, Мобилизационном комитете. Совет Труда и Обороны утвердил его членом комиссии государственных заказов от Реввоенсовета…
Но Дыбенко тянуло в войска. При каждом докладе наркому напоминал о рапорте, который-де завалялся в канцелярских папках. Только в конце 1928 года К. Е. Ворошилов удовлетворил просьбу. Павел Ефимович — командующий Среднеазиатским военным округом.
— Легкой жизни не обещаю, — сказал Климент Ефремович. — Впрочем, знаю, ты ее никогда не искал.
«Наш аксакал Дыбенко»
В средней Азии в те годы продолжалась жестокая классовая борьба. Шла война без фронта. Басмачи не сложили оружия. Хотя еще в 1922 году основные силы их были разбиты Красной Армией, отдельные и довольно крупные банды, поддерживаемые иностранными разведками, продолжали бесчинствовать. Убивали советских работников, терроризировали и грабили население, угоняли скот, сжигали посевы, уничтожали и травили колодцы. Совершив набег, бандиты скрывались на резвых скакунах; их оберегали горные хребты, широкие степи, бескрайние пустыни…
П. Е. Дыбенко был в Душанбе, когда стало известно о налете крупного отряда Фузаиля Максума на Гарм. Находившееся там подразделение Красной Армии не смогло остановить лавину басмачей. Знал командующий, что многие родственники и приятели Максума и его сподвижников сейчас в городе и ждут удобного случая, чтобы устроить резню. Медлить было нельзя.
В это время в Душанбе в Доме дехканина, единственном недавно построенном каменном здании, шло республиканское совещание хлопкоробов. Сюда и направился Дыбенко. Охранял вход в помещение среднего роста паренек с загорелым энергичным лицом.
— Вы кто? — спросил командующий.
— Комендант, — ответил тот. И сказал, что зовут его Николай Рожков, он секретарь горкома комсомола.
— Кроме меня, здесь дежурят еще пять комсомольцев. А вы кто? — закончил вопросом свой доклад часовой.
Дыбенко был в военной гимнастерке, без знаков различия. Он назвал себя.
— Вот что, товарищ Рожков, никого из здания не выпускайте. Туда проникли бандиты. Сейчас к вам на помощь придут красноармейцы. — И он вошел в дом.
В зале жарко, хотя все окна открыты. Дыбенко, не спеша, прошел через зал, поднялся на сцену и направился к трибуне. В президиуме и в зале заволновались. Оратор прервал выступление.
— Сегодня Фузаиль Максум захватил Гарм, — громко сказал Дыбенко. — Много там погибло красноармейцев. — Помедлил. — Мне известно, что большинство присутствующих в этом зале за Советскую власть. Они вместе с Красной Армией пойдут сражаться в Гарм. Но среди вас есть и такие, кто сочувствует или открыто помогает Максуму, басмачам. С ними разговор особый, мы их всех знаем.
Многие вскочили с мест, выхватили оружие. Кто-то выстрелил в люстру.
Дыбенко решительно поднял руку, крикнул:
— Всем сидеть на месте! Здание окружено. — Подошел к председателю: —Продолжайте работать, перерыва не объявляйте, пока не получите указания. — И спокойно прошагал через притихший зал к выходу.
…Банда Максума, имевшая первоклассное английское оружие, дралась с упорством обреченных. Большинство басмачей были убиты, некоторые бежали за границу… В 1929 году Красная Армия разгромила банду[19]…
Командующий военным округом понимал, что для успешной борьбы с басмачами необходима постоянная тесная связь с местными партийными, советскими, комсомольскими организациями, с трудящимися дехканами. Воины округа часто бывали в кишлаках и аулах. Помогали дехканам сеять, убирать урожай. По вечерам армейские коллективы показывали свою художественную самодеятельность…
Дыбенко вместе с местными органами занимался формированием национальных воинских подразделений, выделял для них
