Две жизни Пинхаса Рутенберга - Пётр Азарэль
— Полностью согласен с Виктором, мы опоздали с вооружением народа, — подключился к разговору Савинков. — В Санкт-Петербурге напряжённая тишина, все притаились и ушли в подполье, ожидая реакции противной стороны. Пора начать работу, иначе нам не поднять ни рабочих, ни крестьян.
— Что ты предлагаешь? — спросил Евно Азеф.
— Следует незамедлительно учредить особую организацию для боевой подготовки масс. Начать, полагаю, нужно со столицы — Санкт-Петербург — оплот самодержавия. Потом распространим это по другим городам России. Назовём её, предположим, Петербургским боевым комитетом.
— Поддерживаю это предложение, — заявил Чернов. — У тебя, Борис, есть план работы комитета и перечень его задач?
— Над этим нужно ещё поработать. Но очевидно, что он должен будет заниматься доставкой, хранением и распределением оружия. Но самое главное организацией дружин и обучением дружинников военному делу.
— Предлагаю назначить главой комитета Петра Моисеевича, — сказал Азеф. — Он знает обстановку в городе, известен среди рабочих и партийцев и, главное, уже понюхал пороху.
Все посмотрели на молчавшего всё это время Рутенберга. Он не являлся членом руководства, но его влияние и авторитет уже были настолько велики, что многие лидеры партии охотно поддерживали с ним дружеские отношения.
— Я, безусловно, за, — произнёс Савинков. — Пётр, ты готов?
— Да. Давно пора перейти от слов к делу. Но мне нужны помощники.
— Они у тебя будут, — заявил Чернов. — Мы обсудим этот вопрос и сведём тебя с ними.
Через несколько дней Савинков пришёл к нему на квартиру со списком кандидатов в боевую организацию.
— Мартын Иванович, я тут подобрал тебе людей. Познакомься с ними. Это Александра Севастьянова, Борис Горинсон и Хаим Гершкович. У каждого хорошие рекомендации. Здесь их адреса.
— Спасибо, Борис. Завтра я их соберу у себя.
— Мартын, у тебя есть право подключить ещё людей на месте. Работы будет много.
— Есть ещё уточнения целей комитета?
— Конечно. Вам предстоит приготовить квартиры для складирования оружия, найти возможность приобретения оружия в России, получить от армян, членов партии «Дашнакцутюн», транспорт бомб, нам ими уступленный, наконец, выяснить возможность экспроприации в армейских арсеналах.
— А когда решено отправляться в Россию?
— Азеф и Чернов считают, что выезжать нужно как можно быстрее.
— Ладно, Борис. Завтра закажу билеты.
Третьего марта они сели в поезд до Стокгольма, а через два дня на пароходе отплыли в Гельсингфорс. Там на явочной квартире их уже ждали. Финны помогли им с паспортами и с билетами на поезд до Санкт-Петербурга.
4
Документы, оформленные на вымышленные имена, не гарантировали их от ареста и преследования, но давали возможность подпольной работы.
Попрощавшись с соратниками на Финляндском вокзале и условившись о встрече на следующий день, Пинхас поехал домой. Дверь открыла Ольга Николаевна и, увидев мужа, принялась его обнимать.
— Дорогой мой, как я счастлива! Ты жив, ты вернулся.
— Я жив-здоров, Оленька.
Он поцеловал жену и вошёл в гостиную.
— Как ты ушёл, я всё время боялась, что тебя больше не увижу.
— Где Женечка?
— Он у мамы. Ему там хорошо. А меня вчера только отпустили из полиции, допрашивали.
— В чём дело, Оля?
— Не хотела тебя волновать тогда, но теперь расскажу. Девятого января я беспокоилась, что тебя долго нет, и пошла к Александровскому скверу. Там были гвардейцы. Они стреляли по людям. Меня окрикнул какой-то офицер. Я находилась в сильном нервном напряжении и крикнула ему в ответ: «Убийца!».
— Ты правильно ему сказала.
— А они меня привлекли к суду по обвинению в оскорблении должностного лица при исполнении служебных обязанностей.
— Его служебной обязанностью было убивать, — с долей сарказма сказал Пинхас.
— Вчера я обратилась к адвокату Оскару Осиповичу Грузенбергу. Помнишь, я тебе рассказывала, пять лет назад он помог обжаловать приговор.
— Помню. Он сократил срок с полугода до двух недель. Я думаю, Оленька, тебе нечего бояться.
— Прости, Пётр, мне нечем тебя кормить.
— Свари что-нибудь, я подожду. В Европе я немного поправился. Мне бы не мешало похудеть, — усмехнулся он.
Ольга разожгла печь и принялась готовить еду. Пётр тем временем расспрашивал её о сыне.
— Женя уже большой мальчик, всё понимает и любит читать. У нас, Петенька, замечательный ребёнок.
Она повернулась к нему и подошла поближе.
— Дорогой, я хочу ещё детей.
Он молча прижал её к себе и поцеловал дрожащие от желания губы.
— Я тоже этого хочу, — прошептал он.
Потом была полная страсти и нежности ночь любви, а через три
