Таинственный Ван Гог. Искусство, безумие и гениальность голландского художника - Костантино д'Орацио

В Париже Винсент перестает быть художником-одиночкой. Он не просто общается с несколькими коллегами на тему искусства, а оказывается в самом сердце интеллектуальной и творческой жизни, внося свою лепту. Художники, оценщики, торговцы, продавцы красок и холстов, критики: Париж — душа современной Европы. Ван Гог погружается в этот мир с восторгом и надеждой.

С конца восьмидесятых годов XIX в. французская столица буквально бурлит. Наполеон III превратил ее в мегаполис с просторными бульварами, которые венчают величественные площади. Благодаря современной системе канализации удалось очистить улицы Маре и переулки Монмартра. Холмы, которые облюбовали местные художники для жизни и творчества, располагаются по северной границе города; за ними тянутся поля, но по эту сторону Сены урбанизация становится неизбежной.

Близится Всемирная выставка 1889 г. В столетнюю годовщину Французской революции Париж готовится предстать перед всем миром средоточием свободы и смелости в исследовании разных уголков света и оценке передовых научных открытий. Французская столица — своеобразный трамплин, а Эйфелева башня — ворота выставки — лестница в будущее.

В марте 1886 г., когда Винсент приезжает в Париж, башня еще находится на стадии фундамента — проект вызывает множество споров. Однако путь уже намечен: отныне город будет разрастаться под сенью железного гиганта, взгляд жителей будет теряться в паутине железных балок, они будут критиковать монструозную конструкцию в течение многих лет, пока в один прекрасный день не поймут, что Париж без нее уже невозможно представить; именно с таким ощущением я иду сегодня по стопам дяди. Захожу в Музей в Люксембургском саду, который в ту эпоху считался храмом авангарда, рассматриваю электрические фонари на центральных улицах — последнее слово техники во времена Винсента, окунаюсь в жизнь ночных кварталов, в атмосферу возбуждения, царящую на шоу канкана, — одним словом, пытаюсь прочувствовать парижскую жизнь конца XIX в.

Впрочем, Винсент не так много внимания уделяет происходящему вокруг — он слишком занят собой, своим личным прогрессом. Он жадно впитывает все новое, что предлагает парижская творческая сцена. Импрессионисты готовят уже восьмую выставку — прошло меньше десяти лет с их дебюта в фотостудии Надара в 1874 г. Художники уже отвоевали себе нишу на рынке живописи, в том числе благодаря поддержке моего отца, однако сливки буржуазного общества упорно сопротивляются взрывной силе их художественного языка. Импрессионизм уже перешел в фазу зрелости, однако его представители по-прежнему считаются пионерами современного искусства. Ван Гог относится к ним с подозрением.

Зная, сколько шуму наделали импрессионисты, ты ожидаешь слишком многого от этих художников […], однако, увидев их картины, испытываешь горькое, очень горькое разочарование: написано небрежно, если не сказать уродливо, техника отвратительная, цвета ужасны. Жалкое зрелище. Такое впечатление у меня сложилось, когда я приехал в Париж, пропитанный идеями Мауве, Исраэлса и других талантливых мастеров.

Ван Гог уважает Дега за оригинальный подход к изображению обнаженных фигур и Моне за свободу, с которой тот смешивает базовые тона в пейзажах, однако в целом дядя считает, что у него с ними мало общего.

Когда Винсент обнаружил, что дома у Тео, номер 25 по рю Лаваль, недостаточно места для работы, он начинает посещать студию Фернана Кормона — художника, далекого от импрессионизма, который помогает Ван Гогу отточить основы рисунка и исправить дефекты композиции, от которых молодой художник по-прежнему не может избавиться.

Он еще не понял, что в таких дефектах — его сила.

Несмотря на то что Кормон приходится Винсенту почти ровесником, он считается именитым художником на парижских Салонах. Фернан представляет консервативное и традиционное направление в живописи, но имеет большое влияние на новое поколение художников: в его студии на первом этаже Бульвар де Клиши, 104, сформировалось творческое сообщество. Авторитет Кормона среди начинающих живописцев во многом связан с тем, что он организует свою студию по принципу atelier libre — свободной мастерской: сюда можно прийти попрактиковаться в рисовании обнаженных фигур и гипсовых слепков с античной скульптуры и вовсе необязательно строго следовать каким-либо канонам. Сам Кормон работает в отдельном помещении и появляется раз в неделю, чтобы дать рекомендации. Это скорее не школа, а творческий кружок — идеальное пространство для работы и общения.

Здесь Ван Гог приобретает абсолютно новый опыт в работе с обнаженной натурой, который до этого ограничивался недолгим обучением в Антверпене и взаимодействием с Син в Гааге. В мастерской Кормона позируют в том числе маленькие дети, Винсент изображает их в разных позах — стоя, сидя, во время игры, пытается поймать в их лицах спонтанную эмоцию.

Работа в мастерской дает простор незаурядной личности Ван Гога.

Он мог написать три этюда за один сеанс, измазавшись в краске и каждый раз начиная заново на новом холсте. Он рисовал модель со всех возможных ракурсов, тогда как студентики, которые посмеивались над ним у него за спиной, могли провозиться целую неделю и нарисовать одну лишь жалкую копию стопы.

Так вспоминает о нем один из товарищей, с которым мне довелось пообщаться в Париже. Среди более чем сорока художников с кистью и мольбертом дядю невозможно было не заметить.

Он был незаурядным художником, но важно было вовремя оставить его в покое. Человек нордического характера, он не терпел парижской фамильярности. Даже самые разбитные студенты не решались в открытую подшучивать над ним: он внушал им робость. Если мы спорили об искусстве и кто-то позволял себе выразить несогласие с его мнением, он уходил, хлопнув дверью.

Опыт, полученный в студии Кормона, в очередной раз показал, насколько Винсент далек от традиционной живописи: он чувствует себя слишком тесно в рамках стандартных размеров и пропорций, на которых настаивает учитель; делать мягкие цветовые переходы и выстраивать планы — не про него. В плане совершенствования техники работа в мастерской оказывается пустой тратой времени, однако эти три месяца дали Ван Гогу очень много: в студии он встречает художников, которые станут его товарищами по парижским приключениям и будут присутствовать в его жизни до последнего дня.

Винсент знакомится с Эмилем Бернаром, жизнерадостным и галантным юношей из хорошей семьи; с Люсьеном, сыном Камиля Писсарро; с Луи Анкетеном, с которым они устраивают совместные выставки, и в первую очередь с графом Анри де