Абель-Фишер - Николай Михайлович Долгополов
Такова судьба брата. И как же понятна строка, собственноручно выведенная Рудольфом Ивановичем в автобиографии:
«В 1938 году в марте м-це уволен из органов НКВД в связи с арестом моего брата Вольдемара».
Чуть позже уволили и приговорили к расстрелу и непосредственного начальника Рудольфа Абеля — Якова Серебрянского. Он оказался врагом народа и шпионом сразу двух стран — Франции и Англии. Однако приводить приговор в исполнение почему-то не торопились.
И пошли скитания: в 1938 году, в 38 лет, Абель — стрелок военизированной охраны. Уволен. Дали устроиться цензором. В отличие от практически всех уволенных, ему даже положили крошечную пенсию. А дальше, как и у Вильяма Фишера, предложение вернуться в НКВД. 15 декабря 1941 года, когда немца от Москвы немного отогнали, Абель вновь встал в строй — опять в невидимый. Без опытных работников разведке не обойтись, и Яков Серебрянский вспомнил хладнокровного латыша Рудольфа. В обязанности дяди Яши, которого самого вернули на должность начальника 3-го отдела Четвертого управления прямо из лубянской тюрьмы, помимо прочего, входили диверсии, вербовка агентуры, подготовка агентов для глубокого оседания, заметьте, не только в Германии, но и в государствах Западной Европы, а также и… в Соединенных Штатах. Смотрели далеко! Своим замом по 3-му отделу Серебрянский взял майора Абеля.
Далее опять много неясного, чему никогда не сделаться слишком понятным. «Аттестация от 16.04.45» заполнена вроде бы понятными, однако недосказанными фразами:
«Обладает одной из специальных отраслей агентурной оперативной работы. Тов. Абель на практической работе успешно выполнял порученные ему ответственные задания».
Видимо, Абелю доверяли. Впрочем, и тут «подвели» родственники:
«В отдел кадров НКВД СССР.
Рапорт.
Довожу до сведения, что на временно оккупированной немцами территории Латвийской ССР в г. Риге остались проживавшие там мои родители и младший брат.
О судьбе моих родных мне ничего не известно.
Зам. нач. 3 отделения 4 управления НКГБ СССР, майор Госбезопасности Р. Абель».
К счастью для майора, он был крайне нужен:
«…С августа 1942 г. по январь 1943 г. находился на Кавказском фронте в составе опергруппы по обороне Главного Кавказского хребта. В период Отеч. войны неоднократно выезжал на выполнение специальных заданий».
И ключевая фраза, дающая ответ на вопрос, чем же он, хотя бы приблизительно, занимался:
«Выполнял спецзадания по подготовке и заброске нашей агентуры в тыл противника».
Здесь можно предположить — лишь предположить, что и сам Абель действовал в немецком тылу и, еще одна гипотеза, вместе с Фишером. А если и дальше идти по скользкой тропинке догадок, то не исключается еще и его военное знакомство с другим знаменитым в будущем разведчиком — Лонсдейлом — Кононом Молодым. По крайней мере, английские авторы книг по истории разведки-шпионажа полагают, будто связка Фишер — Лонсдейл впервые возникла в годы Второй мировой войны. Высказывается такое предположение и в моей книге. Кто скажет, так ли это было, и не числился ли в связке третий — Рудольф Абель? Кстати, по некоторым неофициальным и документально не подтвержденным сведениям, Вильям Генрихович Фишер еще в период войны время от времени работал под фамилией Рудольфа Ивановича Абеля.
Судьбу отца — Вольдемара Абеля и родного дяди Рудольфа — изучал сын и племянник Авангард Вольдемарович. В дни ареста ему, пареньку 1925 года рождения, шел лишь тринадцатый год. Выжить помог родной дядя Рудольф — человек не из робких. В воспоминаниях Авангарда Абеля приводится такой эпизод: в феврале 1938 года его вместе с матерью выслали в Туркмению, как ЧСИР — членов семей изменников Родины. «Оттуда, из города Ташауза, — пишет он, — в 1941 г. меня вызволил дядя Рудольф». По пути в Туркмению, при пересадке в Москве, мать Авангарда, Эльза Юрьевна Абель, ухитрилась каким-то образом дозвониться до Рудольфа. По счастливой случайности тот был в городе. Рудольф Иванович успел предупредить жену брата: «В Ташаузе ни в коем случае никому не отдавать свидетельство о рождении Авангарда. Иначе конец, не помочь — никак». И рижанка Эльза Юрьевна Абель, урожденная Рохи, в 1918 году медсестра Латышской советской стрелковой дивизии, за сыновью метрику держалась, не отдавая никому. Спустя несколько месяцев благодаря стараниям Рудольфа Ивановича племянник через город Чарджоу оказался в Москве. Увы, судьба Эльзы Юрьевны сложилась трагично. Сосланная в Ташаузский округ Туркменской ССР, она провела в ссылке долгие десять лет и скончалась в неволе в возрасте 48 лет, в 1948-м. Да и вся семья латышских большевиков Рохи, основателей Рижского добровольческого полка, была истреблена. Ее брата Вильяма расстреляли в 1938-м, его супругу Марию репрессировали. Эльза и родственники были реабилитированы только в 1957-м.
Конечно, Рудольф Иванович Абель рисковал, вытягивая племянника из туркменской ссылки. Дядя поселил его в своей коммуналке, где жили еще 16 семей. Запросто могли стукнуть, сообщить «куда надо». Даже идти для этого было недалеко: жили на углу улиц Мархлевского и Кирова — в двух шагах от Лубянки. Но пронесло. Или уважали Рудольфа Ивановича и не хотели портить жизнь бывшему чекисту, висящему буквально на волоске?
В квартиру на Мархлевского, по воспоминаниям Авангарда Вольдемаровича, заходил и друг дяди Рудольфа — Вилли Фишер. Иногда они отправлялись на дачу в Челюскинскую. Там же неподалеку отвели в свое время участок земли и Рудольфу Абелю, но ничего путного построить как-то не удалось. Так что жили с семьей у друга Вилли. Дочь Фишера Эвелина называла Авангарда «Авкой».
В 1943 году подросшего Авангарда призвали в армию. Окончил военное пехотное училище в Подольске. Воевал в составе 43-й гвардейской стрелковой Латышской дивизии, освобождал Ригу от фашистов, тогда дивизия получила почетное наименование «Рижская». После войны лейтенант Авангард Абель служил помощником военного коменданта в родном отцу городе. В 1956-м перебрался в Волгоград, где работал фотографом в «Волгоградоблфото». Был заместителем председателя правления областной ассоциации Всесоюзной ассоциации жертв незаконных репрессий. Ездил в 1990-м в Ленинград, где несколько дней изучал дело незаконно репрессированного и расстрелянного отца, реабилитированного в 1957-м. Примечательна и дата реабилитации — 9 мая.
Авангард Вольдемарович помимо русского знает латышский и немецкий. Возникла идея переехать в
