250 дней в царской Ставке. Дневники штабс-капитана и военного цензора, приближенного к высшим государственным и военным чинам - Михаил Константинович Лемке
Отношение кавказских войск к чинам Генерального штаба совершенно другое, чем повсюду; там подобраны все люди дела – другим не прижиться, поэтому они слились с войсками, которые, в свою очередь, не знают различия в роде оружия, живут одной семьей, очень сплоченны, успешно борются в дружной массе с нелепыми иногда начальниками и не дают никому наступить себе на ногу.
Полковник Сайкс был очень удивлен, что в России знают Шекспира, – англичане о нас все еще не имеют понятия. Он отметил, что вполне сочувствует нашей близости на Кавказе с туземцами, многие из которых служат у нас в армии офицерами, принимаются военными в своих домах и проч. Все это совершенно невозможно для англичан: они считают себя господствующей, высшей расой и поэтому никогда не поддерживают никаких отношений с туземцами своих колоний. Нарушить эту ужасную традицию – значит подвергнуться полному остракизму со стороны своих. Английского солдата нельзя заставить отдать честь офицеру колониальных войск – это считается оскорблением.
Говоря о нашей Государственной думе, Сайкс, сам член оппозиции, заметил, что поражается теоретичности наших оппозиционеров, а бранных слов в Думе просто не может понять. Сайкс, как и Филлимор, считает Сазонова лучшим дипломатом в Европе. Он лестно отзывался о полковнике Корсуне как специалисте по Кавказу. Кстати, случай не характерный ни для нас, ни для них. Несколько лет тому назад Сайкс написал на английском языке ученую статью о курдах; теперь, с началом операций англичан в Малой Азии, он добивался, чтобы английское военное министерство издало ее для армии, и наконец недавно добился. Приезжает в Тифлис и узнает, что эта статья уже три года назад переведена на русский язык и издана штабом Кавказского округа… Теперь он везет этот экземпляр как укор своему военному министерству.
Англичане и сами хорошо понимают, что наше соединение с ними у Багдада не даст им ничего серьезного; они пополняют свою армию и на это и рассчитывают, возлагая, однако, главные надежды на дипломатические меры, благодаря которым надеются вывести Турцию из коалиции.
► На вопрос Крупина, как все это время операций чувствовал себя Алексеев, генерал ответил: «Среди всего того, что здесь творится, некогда думать о самочувствии».
► Вчера приехал сюда, уже не первый раз, свиты его величества контр-адмирал Веселкин. Это большой, грузный человек, гурман, забулдыга, рассказчик похабщины, очень любимой Николаем. Ему ничего не стоит, глядя на своего собеседника, сказать ему, прищурив правый глаз: «И все вы… врете, совсем вы не то… думаете, финтите и ломаетесь…» Все изображенное точками заменяется им бранью самого русского происхождения. В этом отношении на него похож князь Орлов, усланный Воейковым на Кавказ. Тот прямо сказал царю, что не хочет быть около него, когда его окружает такая сволочь, как Распутин и прочие. А они были на «ты» и близкие друзья… Веселкин приезжал сюда, чтобы реабилитировать себя в истории, вышедшей с ним в феврале.
23-е, среда
В немецкой книге П. Рорбаха «Россия и мы» указано, что в приказе по 113-му пехотному полку за № 363 от 10 декабря 1914 г. было предписано зверское обращение с местными жителями. Чрезвычайная комиссия Кривцова запросила нас, правда ли это и не требуется ли опровержение. Оказалось, что, действительно, в делах
20-го корпуса отыскалась такая телеграмма начальника штаба Северо-Западного фронта генерала Орановского командующему X армией генералу Сиверсу, действовавшему в Восточной Пруссии: «21 ноября 1914 г., 6 ч 20 мин дня. Маркграбово. Генералу Сиверсу. Главнокомандующий приказал подтвердить к точному исполнению требование Верховного главнокомандующего при наступлении гнать перед собой всех жителей мужского пола рабочего возраста, начиная с 10 лет. Орановский». Пришлось ответить Кривцову, что такой факт мог иметь место и мы «вынуждены» были к нему изуверством и вероломством местных жителей.
► Вчера я получил приказание Ассановича написать заключение по вопросу о подготовке в Финляндии запасов продовольствия на случай прихода германской или шведской армии; для этого надо было перечитать копии документов, бывших в распоряжении штаба Северного фронта и послуживших как материал для бумаги Плеве от 4 февраля, о которой я уже сообщал. Эти копии присланы к нам 29 февраля без нашего запроса, по приказанию Куропаткина, когда, переговорив здесь с Алексеевым, он понял, что бумаге Плеве, зная ее настоящего автора, Бонч-Бруевича, не придано полного доверия. Бонч-Бруевич-то и прислал это сюда в последний день своего начальствования штабом Северного фронта.
Материал громадный. Любопытно, что хронологически первой бумагой в этом вопросе является письмо начальника штаба Северо-Западного фронта генерала Гулевича к Янушкевичу от 23 февраля 1915 г.: «В № 1020 „Вечернего времени“ от 5 февраля, в статье „Неужели не все ясно?“ напечатано относительно широкого сбыта хлеба и вообще предметов первой необходимости из России в Швецию, откуда, по всем данным, эти товары проникают в Германию. Главнокомандующий приказал довести это до вашего сведения, ибо нельзя позволять из-за личных выгод некоторых спекулянтов, лишенных патриотизма, усиливать нашего врага и наносить вред своему государству…» Конец особенно хорош, как детский лепет заученной присяги, в которой сказался весь Гулевич: мягкий, недоуменный, азбучно – элементарный…
Вот мое заключение вкратце. Копии освещают два вопроса: о запасах и о сбыте продовольственных и кормовых средств за границу. В обоих вопросах мнения властей противоположны. Местная администрация, в лице финляндского генерал-губернатора, финляндского таможенного управления и т. д., утверждает, что ни запасов, ни незаконной продажи товаров за границу нет; жандармские власти и органы контрразведки VI армии утверждают противное, отрицая всякую статистику и давая свою, совершенно неубедительную по незначительности сравниваемых периодов 1914 и 1915 гг. – ноябрь и декабрь. Все донесения полковника Тюфяева, генерала Фрейберга и др. базируются на выражениях: «по моему глубокому убеждению», «надо думать», «возможно предположить», «нельзя не предполагать» и т. д. – основания совершенно субъективные. К этому примкнул и начальник штаба VI армии генерал-майор Сиверс; генерал-квартирмейстер Баженов занял среднее положение, высказав, что если в некоторых местах продуктов меньше против прошлого года, то зато в других возможен запас для спекуляции или для измены. Кстати, эта бумага составлена уже знакомым мне жандармским подполковником
