Сергей Степанов - Век психологии: имена и судьбы

Предварительно он попросил группу известных психиатров дать прогноз относительно возможных результатов эксперимента. Все сошлись во мнении, что от силы процентов двадцать испытуемых, видя явные страдания жертвы, перейдут рубеж в 150 вольт. Таких, кто доведет силу удара до максимума, по общему мнению, среди нормальных людей вообще не найдется. Ну, может быть, один процент.

Реальные результаты полностью опровергли этот прогноз. 65 % испытуемых Милгрэма назначили своей жертве максимальное наказание!

Комментируя свой эксперимент, Милгрэм с горечью заметил: «Если бы в Соединенных Штатах была создана система лагерей смерти по образцу нацистской Германии, подходящий персонал для этих лагерей легко можно было бы набрать в любом американском городке».

Аналогичные эксперименты, проведенные как в США, так и в других странах (Австралии, Иордании, Испании, Германии), позволили утверждать, что выявленная Милгрэмом закономерность носит универсальный характер.

В нашей стране эти результаты принято было комментировать в том аспекте, что, мол, загнивающее буржуазное общество способствует глубокой моральной деградации. Повторить эксперимент советские психологи не решались. Да и к чему, когда многие еще не очень старые люди помнят подобный глобальный опыт в масштабах всей страны? В любом уголке мира, когда власть предержащим приходит охота поучить кого-то методом кнута, недостатка в палачах не возникает. Если доходит дело до справедливой расплаты, оправдания одни и те же: «Время было такое», «Нас так учили», «Мы исполняли свой долг»… Впрочем, чаще всего и оправдываться не приходится.

Правда, одна из модификаций эксперимента оставляет какую-то надежду. Когда экспериментатору в помощь брали трех ассистентов, и двое из них – «подсадные» – отказывались следовать бесчеловечному приказу, то и третий – настоящий испытуемый – к ним присоединялся. Пример порядочного и гуманного поведения почти любого заставляет взяться за ум. И это обнадеживает.

Первые результаты этого исследования были опубликованы в 1963 г. в Journal of Аbnormal and Social Psychology и сразу вызвали оживленную полемику. В частности, оппонентами были высказаны претензии к этической стороне эксперимента. Тот факт, что экспериментальная ситуация была подтасована и реальный испытуемый был намеренно введен в заблуждение, особых возражений не вызывал – для социально-психологических экспериментов это обычная практика. Однако было очевидно, что эксперимент мог повлечь негативные последствия для самоуважения испытуемого, лишить его душевного спокойствия – кому приятно осознавать, что он оказался марионеткой в руках манипуляторов, да еще и выступил в неприглядной роли палача? По мнению Милгрэма, вся полемика по этическим вопросам была чрезмерно раздута. Он писал: «Суть в том, что с точки зрения влияния на самоуважение последствия для испытуемых в этом эксперименте даже меньше, чем для студентов, сдающих обычные экзамены. Почему-то при проверке знаний человека мы вполне готовы к проявлению напряжения, а также негативным последствиям для самооценки в случае провала и даже просто невысокой оценки. Но как же мы становимся нетерпимы, когда дело касается генерирования новых идей и знаний!» Тем не менее этическая неоднозначность эксперимента вызвала настороженное отношение к Милгрэму в официальных научных кругах, и его заявление о приеме в Американскую Психологическую Ассоциацию поначалу даже было в связи с этими соображениями отвергнуто (членом АПА он стал только в 1970 г.)

Научная карьера Милгрэма складывалась в обычной для западных ученых традиции – для большинства из них постоянная должность выступает пределом мечтаний, а в реальности приходится путешествовать по научным учреждениям от контракта до контракта. По истечении контракта в Йеле он возвратился в Гарвард, где ему был предложен новый трехгодичный контракт (его годовой оклад составлял 8600 долларов – даже по меркам шестидесятых довольно скромную сумму, так что рассказы о благоденствии заокеанских коллег и прежде и теперь относятся скорее к мифам).

В Гарварде Милгрэм сосредоточил свое внимание на двух направлениях исследований. Одно было продолжением проекта, начатого в Йеле, другое – абсолютно новым.

Еще работая в Йеле, Милгрэм вместе со своими аспирантами Леоном Манном и Сьюзен Хартер придумал «метод потерянного письма», чтобы иметь возможность ненавязчиво выяснить настроения местного сообщества. Подобно многим другим проектам Милгрэма, метод потерянного письма ставит человека перед дилеммой. Существует распространенное мнение – его можно назвать даже нормой, – что если вы случайно находите кем-то оброненное письмо, вам следует опустить его в почтовый ящик. А если письмо адресовано подрывной организации, преследующей антидемократические и антигуманные цели, которые ответственный гражданин не может разделять? Ведь если он отправит письмо, то тем самым окажет косвенную поддержку этой организации.

Во время первой апробации этого метода в Йеле на тротуарах, около телефонных будок, в магазинах и студенческих общежитиях было «потеряно» 400 писем. По сотне было адресовано своим сторонникам нацистской и коммунистической партиями, сотня якобы рассылалась научным работникам медицинского колледжа, сотня – неизвестному частному лицу, некоему мистеру Уолтеру Карнапу. Милгрэм установил, что из писем, адресованных красным и коричневым, оказалось отправлено менее четверти, тогда как свыше 70 % писем в адрес научных работников и частного лица были опущены в почтовый ящик. Впоследствии эта методика нашла широкое применение для анализа общественных настроений.

Гарвардский студенческий городок в архитектурном отношении сильно отличался от Йельского. Это натолкнуло Милгрэма на мысль сопоставить данные об отправке потерянного письма из общежитий разных типов. В одном городке здания были двух типов: 22-этажные башни, вмещавшие до 500 человек, и небольшие 4–5-этажные строения на 165 студентов. Другой студенческий городок состоял из 2–4-этажных общежитий, вмещавших в среднем по 58 студентов.

Исследователи под руководством Милгрэма хотели определить уровень взаимопомощи в жилищах разного типа. Для этого они воспользовались ранее опробованной методикой потерянного письма. По людным местам общежитий были разбросаны запечатанные конверты с обычным благодарственным письмом, на которых была марка и адрес получателя, но отсутствовали данные отправителя. Требовалось определить, какая доля «утерянных» конвертов будет отправлена по почте нашедшими их студентами разных общежитий.

Можно было бы ожидать, что чем больше людей будет проходить мимо письма, тем выше вероятность, что его заметят и опустят в почтовый ящик. На самом деле все оказалось наоборот. Выяснилось, что только 63 % писем, оставленных в общежитиях с высокой плотностью проживания, было отправлено по почте; в общежитиях со средней плотностью доля таких писем составляла 87 %, а в общежитиях с низкой плотностью – 100 %. Аналогичные опыты, проведенные впоследствии в других университетах, дали очень сходные результаты.