Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙI

Вечером, с семи часов была назначена, с восьми начата вечерня. О. Матфей служит плоховато; Иоанн Судзуки мастер читать, а Фома Яно петь, — научил человек шесть женщин и девочек (впрочем, одна — Марфа, дочь о. Кангета, научилась в Сендае) церковной службе так, что все поют совсем правильно, даже не полутонят, только очень торопливо пели, — по моему замечанию, однако, тотчас же стали петь как следует. После вечерни — слово, затем происходило женское собрание. Говорили три: Марина Кангета — толкование Священного Писания, следующая — рассказала житие преподобной Феодоры, еще одна — толкование Священного Писания. Я посоветовал каждый раз непеременно готовить рассказ из Священной Истории — сначала Ветхого Завета, потом Нового Завета.

В одиннадцатом часу, после обычного на женских собраниях угощения чаем и дешевым печеньем, разошлись.

Я привезен был ночевать в дом кожевника Тимофея и водворен в кладовой на втором этаже среди запаха кожи, который, если бы был чуточку покрепче, то был бы уже совсем нестерпим.

7/ 19 июля 1892. Вторник.

Утром, с восьми часов, обедница, потом панихида; слово. После обеда посетили еще некоторых христиан; между прочим — в Куцимура одного охладевшего к вере — сельского учителя; действительно, в доме нашли божницу с идолами, а икона спрятана; но когда я стал говорить с ним, то оказалось, совсем не потерял он веры, а только заглохла она в нем: сердце смягчилось и на лице показалась глубокая печаль о своем состоянии; обещался вперед — вместе с женой — слушать от катихизатора ученье, чтобы возобновить в памяти позабытое и присоединиться к Церкви.

Вечером, с семи часов, назначена была проповедь для язычников; еще до моего приезда подыскали один пустой дом на большой улице; потом все сетовали, что мал дом, не больше двухсот вместит, а соберется–де больше тысячи, и хотели устроить проповедь в театре, или, по крайней мере, в доме, где орудуют «ханасика», но я не согласился, не подобает то достоинству христианского учения, и уверял, кроме того, христиан, на основании предыдущих опытов, что и занятого дома будет много; так и вышло, к назначенному времени ни одного язычника не пришло; прождавши больше получаса, Иоанн Судзуки начал проповедь; ко времени, когда мне нужно было начинать, собралось человек 30, потом во время проповеди набралось еще несколько; всего, вероятно, с небольшим сотня была, и дом наполовину гулял. Собравшиеся слушали внимательно; проповедь продолжалась два часа, — и жарко очень было, так что неудивительно, что охотников сидеть в сплоченной куче находится мало.

8/20 июля 1892. Среда.

Ёсида, Симидзу, Какогава.

В шесть часов утром, простившись с братьями и сестрами в Сидзуока, причем, так как они не дали мне уплатить за стол, который был доставляем из кухмистерской, то я оставил на Церковь 10 ен; в восьмом часу были в Ёсида, 1 1/2 ри от Сидзуока. Здесь остановились в доме Иоакима Сунгияма, отца врача Александра, крестника княжны Александры Мещерской. Дом крестника — очень богатый. Отслужили обедницу и литию по усопшей матери Акила. Потом поговорили о Церкви. По метрике здесь крещеных 16; христианских домов 5; есть и новые слушатели, только до крещения трудно достигают, ибо катихизатор Иоанн Судзуки бывает здесь всего раз в неделю; но и каждый день он бывать не может, ибо занят в Сидзуока, между тем, отдельного катихизатора для этого места дать нельзя по недостатку катихизаторов. Итак, решили: соединить три селения: Ёсида, Нагасаки и Киккава, отстоящие от Ёсида на 10–20 чё, в одно, и если наберется в них не менее 10 слушателей, то прийти Иоанну Судзуки и поселиться здесь, чтобы ежедневно говорить им учение, пока скажет полный круг оного по Православному Исповеданию; новых слушателей на половине курса не принимать, ибо, ничего не понявши, уйдут потом; а отлагать преподавание им, пока составится новый курс в 10 человек, или же катихизатор должен говорить им в другое время учение, начав с первой страницы. Когда приготовлены будут слушатели к крещению, священник должен прийти и крестить их; и если к тому времени соберется до 10 новых в Сидзуока, Судзуки должен перейти туда и говорить ежедневно; Ёсида же посещать может раз в десять, или двадцать дней — собственно для христиан, чтобы помолиться с ними и сказать поучение. Вновь соберутся 10 в Ёсида — опять должен прийти жить здесь для них, и так далее. Это нынешнее решение будет подтверждено и еще крепче установлено на будущем Оосакском Соборе, и не для этого места только, и а и для других округов, где у катихизатора не одно место проповеди, а два–три.

В одиннадцать часов прибыли в Симидзу, 1 1/2 ри от Ёсида. Здесь собраны были христиане из Симидзу, где четыре христианских дома, Эдзири — три дома, и Мабасе — два дома. — По метрике здесь христиан 80; но из них 24 в других местах, 11 умерли, 4 охладели, 41 — налицо. Молитвенная комната в доме старика Петра Касавара. Отслужили обедницу и панихиду; была и приличная проповедь. — Катихизатор Фома Яно (ныне Исида, ибо стал приемным сыном судьи Иоанна Исида) бывает здесь раз в неделю: приходит в субботу, уходит в воскресенье, или понедельник; на богослужение собираются к нему от 4 до 18 человек; есть и новые слушатели; но то же, что и выше: раз в неделю слушая о христианстве, нескоро доходят до Христа, или же совсем не доходят, теряя по дороге все терпение и всю теплоту. Решили мы здесь то же, что и выше, то есть чтобы Симидзу, Эдзири и Мабасе составили одну группу, и если дадут 10 слушателей, Фома придет сюда жить, чтобы ежедневно говорить им учение и так далее, — Для двух пришедших язычников Фома Исида стал говорить проповедь, — мне хотелось видеть, как он проповедует, и я еще вчера заказал ему приготовиться, и как же плохо, неумело он говорит! Мыслей много — развитость видна, но точно дробью стреляет — все мысли вразброд, — кстати, еще и побеждать свою слабость скороговорства не научился; слушатели сначала улыбались, потом усиленно вслушивались, наконец просто пришли в уныние, — а он разговорился и почти час обливал их тарабарщиной, в которой они, по–видимому, ни слова не понимали. Когда кончил Фома, я им сказал еще — несколько попроще; обещались с этого времени слушать учение. — Видел здесь же в доме, внизу, жену Юлиана Сираи, Мавру, — бедную больную в полупараличе вот уже лет пять; иконки Божией Матери стоят на трех стенах ее комнаты; видно, что молитва служит ей утешением; дочь Феодосия — восемнадцати лет, хорошо ухаживает за нею; Юлиан же в Токио совсем прогорел на своих проектах воспользоваться занятым им морским берегом, — говорит, до десяти тысяч долгу, и ныне ни земли, ни дома, в котором десять лет тому назад я совершил молитву, нет у него больше.