Земля обетованная - Обама Барак

Ученики и их родители аплодировали, многие из них размахивали своими американскими флагами. Я подумал о стране, которую только что описал им, — о надеющейся, щедрой, мужественной Америке, Америке, открытой для всех. Примерно в том же возрасте, что и нынешние выпускники, я ухватился за эту идею и цеплялся за нее изо всех сил. Ради них, а не ради себя, я очень хотел, чтобы это было правдой.

Насколько энергичным и оптимистичным я себя чувствовал во время поездки в пятницу, я знал, что субботний вечер в Вашингтоне, когда мы с Мишель должны были посетить ужин корреспондентов Белого дома, обещал быть явно менее вдохновляющим. Ужин, организованный пресс-корпусом Белого дома и посещаемый хотя бы раз каждым президентом со времен Кальвина Кулиджа, изначально был задуман для того, чтобы дать журналистам и тем, кого они освещают, возможность на один вечер отложить в сторону их зачастую неприязненное отношение друг к другу и немного повеселиться. Но со временем, когда новостной и развлекательный бизнес начали смешиваться, ежегодное собрание превратилось в вашингтонскую версию Met Gala или "Оскара", с выступлением комика, транслируемым по кабельному телевидению, и с парой тысяч журналистов, политиков, бизнес-магнатов и чиновников администрации, плюс ряд голливудских знаменитостей, собравшихся в неудобном бальном зале отеля, чтобы пообщаться, поглазеть и послушать выступление президента, которое было похоже на стендап, поджаривание соперников и шутки о последних политических новостях дня.

В то время, когда люди по всей стране все еще пытались понять, как найти работу, сохранить свои дома или оплатить счета после рецессии, мое посещение этого вечера в черном галстуке с его клубностью и блеском красной ковровой дорожки всегда казалось политически неловким. Но поскольку последние два года я появлялся, я знал, что не могу позволить себе вызвать подозрения, пропустив ужин в этом году в последнюю минуту; несмотря на то, что Макрейвен вскоре присоединится к команде "морских котиков" в Джелалабаде и, вероятно, сможет начать операцию в течение нескольких часов, мне придется приложить все усилия, чтобы сделать вид, что все в порядке, перед бальным залом, полным репортеров. К счастью, выяснилось, что в тот вечер за стол Washington Post были приглашены ведущие отвлекающие силы страны, и те из нас, кто был в курсе происходящего, испытывали странное утешение, зная, что как только Дональд Трамп войдет в зал, можно будет с уверенностью сказать, что СМИ не будут думать о Пакистане.

В какой-то степени обнародование моего длинного свидетельства о рождении и моя ругань в адрес прессы в зале заседаний Белого дома дали желаемый результат: Дональд Трамп нехотя признал, что теперь он верит в то, что я родился на Гавайях, но при этом взял на себя все заслуги за то, что заставил меня — от имени американского народа — подтвердить свой статус. Тем не менее, все споры о родителях не утихали, что стало ясно в ту субботу, когда я встретился с Джоном Фавро и командой сценаристов, подготовивших мое выступление — никто из них не знал о предстоящей операции. Они придумали вдохновенный монолог, хотя я сделал паузу на реплике, которая высмеивала сторонников "родословной", предположив, что Тим Поленти, бывший республиканский губернатор Миннесоты, который рассматривал возможность баллотироваться в президенты, скрывал тот факт, что его полное имя на самом деле "Тим бин Ладен Поленти". Я попросил Фавса изменить "бин Ладен" на "Хосни", предположив, что, учитывая недавний поворот Мубарака в новостях, это будет более актуально. Я мог сказать, что он не считает мою правку улучшением, но он не стал спорить.

В конце дня я сделал последний звонок Макрейвену, который сообщил мне, что из-за туманной погоды в Пакистане он намерен подождать до вечера воскресенья, чтобы начать операцию. Он заверил меня, что все готово и его команда готова. Я сказал ему, что это не главная причина моего звонка.

"Передайте всем членам команды, как я их ценю", — сказал я.

"Да, сэр".

"Билл", — сказал я, не имея в тот момент слов, чтобы передать свои чувства. "Я серьезно. Скажи им это".

"Обязательно, господин президент", — сказал он.

В тот вечер мы с Мишель приехали на машине в Washington Hilton, сфотографировались с различными VIP-персонами и пару часов просидели на помосте, ведя светскую беседу, пока такие гости, как Руперт Мердок, Шон Пенн, Джон Бонер и Скарлетт Йоханссон, общались за вином и пережаренными стейками. Я сохранял на лице благожелательную улыбку, спокойно балансируя на канате, а мои мысли витали за тысячи миль. Когда пришла моя очередь выступать, я встал и начал свою рутину. Примерно на полпути я обратил свое внимание непосредственно на Трампа.

"Я знаю, что в последнее время он подвергается нападкам, — сказал я, — но никто не может быть счастливее, никто не может гордиться тем, что покончил с этим вопросом о свидетельстве о рождении, чем Дональд. И это потому, что он наконец-то может вернуться к рассмотрению вопросов, которые имеют значение — например, подделали ли мы высадку на Луну? Что на самом деле произошло в Розуэлле? И где Бигги и Тупак?". Когда аудитория разразилась смехом, я продолжил в том же духе, отметив его "полномочия и широту опыта" в качестве ведущего программы Celebrity Apprentice и поздравив его с тем, как он справился с тем, что "в стейкхаусе мужская команда по приготовлению блюд не впечатлила судей из Omaha Steaks…. Это те решения, которые не давали мне спать по ночам. Отлично справились, сэр. Отлично справились".

Аудитория завывала, а Трамп сидел молча, слабо улыбаясь. Я не мог предположить, что творилось у него в голове в течение тех нескольких минут, которые я потратил на его публичное издевательство. Я знал только то, что он был зрелищем, а в Соединенных Штатах Америки в 2011 году это была форма власти. Трамп торговал валютой, которая, пусть и неглубоко, но, казалось, приобретала все большую ценность с каждым днем. Те же репортеры, которые смеялись над моими шутками, продолжали предоставлять ему эфирное время. Их издатели боролись за то, чтобы он сидел за их столами.

Далеко не всегда его подвергали остракизму за заговоры, которые он распространял, на самом деле он никогда не был большим.

На следующее утро я встал рано, до обычного звонка оператора Белого дома. Мы предприняли необычный шаг, отменив на этот день публичные экскурсии по Западному крылу, предполагая, что предстоят важные встречи. Я решил быстро сыграть девять лунок в гольф с Марвином, как я часто делал по тихим воскресеньям, отчасти для того, чтобы не телеграфировать о том, что что-то еще является необычным, а отчасти для того, чтобы выйти на улицу, а не сидеть, сверяя часы в зале переговоров, ожидая наступления темноты в Пакистане. День был прохладный, безветренный, и я слонялся по полю, потеряв три или четыре мяча в лесу. Вернувшись в Белый дом, я встретился с Томом. Он и остальные члены команды уже были в ситуационной комнате, проверяя, готовы ли мы реагировать на все, что может произойти. Чтобы не отвлекать их своим присутствием, я попросил его сообщить мне, как только вертолеты с командой "морских котиков" поднимутся в воздух. Я сидел в Овальном кабинете, пытаясь прочесть какие-то бумаги, но ничего не получалось, мои глаза снова и снова пробегали по одним и тем же строчкам. Наконец я позвал Реджи, Марвина и Пита Соузу — все они к тому времени уже были в курсе того, что должно произойти, — и мы вчетвером уселись в столовой Овального зала играть в пики.

В два часа дня по восточному времени с аэродрома Джелалабад взлетели два модифицированных для скрытности вертолета "Черный ястреб", на борту которых находились двадцать три члена команды "морских котиков", а также американский переводчик ЦРУ пакистанского происхождения и военная собака по кличке Каир — начало операции, официально известной как "Копье Нептуна". Чтобы добраться до Абботтабада, им потребуется девяносто минут. Я вышел из столовой и спустился в ситуационную комнату, которая была фактически превращена в военную комнату. Леон находился на линии видеоконференции из Лэнгли, передавая информацию от Макрейвена, который укрывался в Джелалабаде и поддерживал непрерывную прямую связь со своими "морскими котиками". Атмосфера была предсказуемо напряженной: Джо, Билл Дейли и большинство членов моей команды по национальной безопасности — Том, Хиллари, Денис, Гейтс, Маллен и Блинкен — уже сидели за столом переговоров. Мне доложили о планах по оповещению Пакистана и других стран и о наших дипломатических стратегиях на случай успеха или неудачи. Если бин Ладен будет убит в ходе рейда, были сделаны приготовления к традиционным исламским похоронам в море, чтобы избежать создания места паломничества для джихадистов. Через некоторое время я понял, что команда просто прорабатывает старую тему в моих интересах. Беспокоясь, что отвлекаю их, я вернулся наверх, пока незадолго до трех тридцати Леон не объявил, что "Черные ястребы" приближаются к комплексу.