Надежда Ионина - 100 великих городов мира

Судя по старинным описаниям, к югу от медресе Улугбека находилось здание главной соборной мечети Самарканда, возведенное на средства влиятельного и богатого вельможи Алике-Кукельташа. Неподалеку от нее были выстроены бани, считавшиеся самыми лучшими и красивыми не только в междуречье Сырдарьи и Амударьи, но и во всем Хорасане. Они назывались «банями мирзы», и главной их достопримечательностью был пол, выложенный из различных пород камня.

Медресе Улугбека начали возводить в 1420 году по указаниям самого ученого. Прямоугольное здание с четырьмя башнями-минаретами по углам, оно имело большой квадратный внутренний двор, по всем сторонам которого располагались худжры (кельи). Медресе Улугбека со своим богатым архитектурным убранством, великолепными мозаиками, геометрическими орнаментами и изображениями звездного неба на тимпанах главного портала было подлинным храмом науки. Сейчас, входя в арку портала с площади, нужно спускаться на несколько ступенек вниз. Однако при возведении медресе поверхность площади Регистан была иной: пол арки портала находился выше уровня площади, и на него, наоборот, приходилось подниматься по нескольким ступеням широкой лестницы.

Но время не пощадило это великолепное сооружение: исчезли вторые этажи худжр, увенчания порталов и минаретов, поднятые на барабанах купола дарсхана — все это сильно исказило высотные пропорции медресе. И тем не менее даже неискушенный глаз ощущает удивительную соразмерность всех его частей и горделивую стройность пропорций.

Во времена Улугбека Самарканд был центром научной жизни Средней Азии, сюда съезжались знаменитые математики, астрономы, историки… В медресе, для которого Улугбек лично подбирал преподавателей, и его обсерватории ученые прикасались к тайнам науки. Купцы и ремесленники, паломники и поэты, странники и дипломаты — все стремились сюда, все дороги вели в «драгоценную жемчужину мира» — сверкающий город Самарканд.

СТОВРАТНЫЕ ФИВЫ

Город Уасет, который в Библии упоминается под именем Но, греки называли «стовратными Фивами». Знаменитая столица фараонов простиралась на правом берегу Нила. Около реки поднимались величественные храмы бога Амона, за ними тянулись дворцы фараонов и важных сановников и теснились узкие, темные и прохладные улицы. Шум и движение жизни наполняли этот цветущий город.

Совсем другой вид имел город на левом берегу реки. Там тоже поднимались величественные здания и храмы, но они стояли особняком, далеко один от другого, и окружены были глиняными домиками. Все здесь было тихо и торжественно. Если на правом берегу Нила над городом стоял непрерывный гул, то здесь царили тишина и неподвижность, нарушаемые лишь отправлением религиозных культов. А между тем к этому берегу тоже причаливали тысячи барок и длинные процессии двигались по долине к горе. Но привозили эти барки умерших, и процессии шли за гробами. Это были другие Фивы — город мертвых. В этой Долине царей находятся 62 гробницы, принадлежащие в основном фараонам Все они давно и хорошо изучены, но не все открыты для посещения.

В самом центре Долины царей, в окружении других усыпальниц, расположилась гробница фараона Сиптаха. Он правил недолго и, по-видимому, не оставил памяти о себе. И тем не менее его гробница с огромным саркофагом украшена очень богато. Длина ее вместе с коридором составляет 105 метров, что значительно больше, чем у многих других гробниц.[11]

Блистательные Фивы подарили всему человечеству свет величественной цивилизации и красоту своих древних святилищ. Наивысший расцвет город пережил в эпоху Нового царства (1580—1085 гг. до н.э.). Фиванское искусство этого периода призвано было укреплять твердую централизованную власть внутри страны и расширять ее внешнее влияние. Поэтому фараоны старались придать еще больший блеск и пышность своей столице и храмам своих богов.

Во время правления фараонов XIX династии, при кажущемся внешнем спокойствии, продолжалась борьба фараона со знатью и жрецами. Рамсес II не рискнул, подобно фараону Эхнатону, явно порвать с вновь усилившимся жречеством бога Амона, однако все же хотел несколько ослабить его влияние. Иногда фараон лично исполнял обязанности верховного жреца, иногда назначал на этот пост преданного жреца из другого города.

Два великих храма были в Фивах — Карнак и Луксор, и оба были посвящены богу солнца Амону-Ра. Каждое утро он — юный и могучий — восходил на небе, чтобы дать жизнь всему сущему на земле. А к вечеру старел и умирал, чтобы наутро вновь родиться юным и могущественным. Такой круговорот жизни боги предначертали и людям — стареть и умирать, чтобы потом вновь возродиться…

Главным центром строительства был храм бога Амона в Карнаке, возле которого было вырыто священное озеро. Расширение этого храма должно было показать торжество культа бога Амона после поражения Ахетатона и удовлетворить фиванских жрецов, а также прославить мощь новой династии фараонов. Масштабы строительства были поистине грандиозными. Никогда прежде колонны, пилоны и монолитные статуи не достигали таких колоссальных размеров; никогда раньше убранство храмов не отличалось такой пышностью. Большой гипостильный зал Карнака занимал площадь в 5000 квадратных метров. На этой огромной территории возвышался целый лес исполинских колонн (высотой с 3-этажный дом), возведенных из песчаника.

Строить гипостильный зал начал фараон Сети I, а заканчивал уже его сын Рамсес. Сверху донизу колонны гипостильного зала были покрыты барельефами с изображениями победных походов фараонов. Эти картины образуют целую эпопею в барельефах, картинах и надписях, где фараоны представлены в разные моменты своей мирной и военной жизни. Эпический характер этих картин вызвал у ученого Г. Вильсона предположение, что Гомер был в Египте, видел эти барельефы и, вдохновленный ими, написал батальные песни своей «Илиады».

В середине гипостильного зала поднимались 12 «папирусных колонн» высотой в 21 метр и более 10 метров в окружности: каждую из них не могли обхватить и пять человек. Капители этих колонн сделаны в форме раскрытых цветков папируса.

Воздвигнутый Рамсесом II храм затмил все, что было построено до него. Он строился очень много лет: один зодчий умер, и его место занял другой. Десятки тысяч рабов погибали на изнурительных работах, но их никто не считал. На место умерших пригоняли других, а храм все строился и рос, утверждая могущество фараона и всесильных богов.

Однако в архитектурных формах карнакского храма уже сочеталось старое и новое. Зодчие XIX династии должны были вернуться к архитектурным традициям Фив, которые были прерваны Эхнатоном. Но после Ахетатона в египетском зодчестве появилось и много нового, от чего мастера уже не могли и не хотели отказываться.