Юрий Сушко - Юрий Михайлович Сушко Я убил Степана Бандеру

Только во Львове Бандере довелось побыть совсем недолго, лишь две недели. В городе уже вовсю хозяйничали «советцкие найманцы», и от них Степан Андреевич ничего хорошего, естественно, не ждал. Соратники, позже рассказывал он, настояли, чтобы Проводник немедленно отбыл за границу. Во второй половине октября Бандера вместе с братом Василем и ещё четырьмя членами Организации нелегально пересёк демаркационную линию и железной дорогой, а потом и пешком добрался до Кракова.

Обострившийся в тюрьме ревматизм не давал покоя. И опять-таки товарищи настояли на срочном лечении, отправив Бандеру в словацкое курортное местечко Пищаны. Вскоре туда же прибыли для поправки здоровья три десятка вчерашних политзаключенных. Но время поджимало, и медицинские процедуры пришлось перемежать с многочасовыми совещаниями, консультациями, выработкой стратегии. Единомышленники жарко спорили, обсуждая ситуацию в Европе, которая менялась с каждым днём. Никто не сомневался, что, поставив на колени Польшу, Гитлер пойдёт войной дальше, на восток. Хлебом-солью или винтовками со штыками должна встречать его ОУН?

Впоследствии на Нюрнбергском процессе один из высших чинов абвера, генерал Эрвин Штольц показывал: «После окончания войны с Польшей Германия усиленно готовилась к агрессии против Советского Союза. С этой целью по линии абвера предпринимались шаги по активизации подрывной деятельности, так как меры, которые осуществлялись с участием Андрея Мельника (Консул-1) и другой агентуры, представлялись недостаточными. Для этого был завербован известный… националист Степан Бандера (Серый). Кто вербовал Бандеру, я не помню, но на связи он находился со мной. Выполняя приказ относительно разворачивания диверсионно-подрывной работы на территории СССР, я лично связался с украинскими националистами… Были даны указания их руководителям, нашим агентам Мельнику и Бандере по подрыву прифронтового тыла советских войск путём организации провокационных выступлений, чтобы убедить международное сообщество в так называемой деморализации советского тыла в целом…»

Более года понадобилось руководителям Организации, чтобы подготовить и окончательно отшлифовать Манифест ОУН, обнародованный в декабре 1940 года.

«Мы, украинцы, поднимаем знамя борьбы за свободу народов и человека. Боремся за освобождение украинского народа и всех угнетённых Москвой народов. Призываем революционеров всех угнетённых Москвой народов к общей борьбе и сотрудничеству с украинскими революционерами-националистами. И только посредством полного развала московской империи и путём Украинской Национальной Революции и вооружённых восстаний всех порабощённых народов построим Украинское государство и освободим угнетённые Москвой народы. Восстанет Украина и развеет тьму неволи!»

Одновременно принимается текст торжественной присяги членов ОУН:

«Присягаю и обязуюсь перед Богом, перед украинским народом — перед собственным сознанием как член Революционной ОУН — всегда и везде работать и бороться за Украинскую Самостоятельную Соборную Державу, за осуществление идей и программ ОУН для добра и величия Украины, украинского народа, человека, а через это — для добра всего человечества.

Присягаю в этом труде и борьбе отдать все свои силы во имя этого, а при необходимости и свою жизнь. Обязуюсь точно и по совести исполнять все обязанности члена ОУН и выполнять все её приказы и поручения. Так помоги мне, Господи!»

Наивно рассчитывая на бескорыстную помощь Гитлера в обретении Украиной независимости, вожаки ОУН без устали твердили о будущем государственном обустройстве ещё не существующей державы: «Формой государственной власти должна быть политико-милитаристская диктатура ОУН. Наша власть должна быть страшной… Ни один приговор не обжалуется, а исполняется сразу же. Кодексом является собственная националистическая совесть…»

В Кракове Степан Андреевич параллельно с «делами державными» устраивает и свою собственную судьбу, близко сойдясь с Ярославой Опаривской. Вполне возможно, что поводом для сближения стали общие впечатления от учёбы во Львовской политехнике, где Ярослава в своё время также постигала агротехнические науки. Правда, чуть позже Бандеры.

Несмотря на то что Ярослава была дочерью полкового священника (погибшего во время мировой войны), она слыла девушкой вольнолюбивой и отчаянной. Весной 1939 года она даже была задержана полицией с группой студентов за организацию уличных шествий и волнений.

После капитуляции Польши Ярослава из Львова перебралась в Краков, где и произошла встреча с Бандерой.

Свадьбу молодые отметили скромно и тихо. Об изменениях в семейном положении Бандеры узнали лишь близкие. О медовом месяце и речи, конечно, не было. «Не до того сейчас, Слава, розумиешь?..» («…понимаешь?..») — «Авжеж!» («Разумеется!») — может быть, именно таким был семейный диалог на эту тему. Выбирая невесту, Бандера не мог игнорировать «Правила жизни украинского националиста», а именно пункт 39, который гласил: «Почитай женщин, которые должны стать Тебе товарищами по духу, идеям и действиям…» Следующее правило наставляло: «Цени высоко материнство, как источник продолжения жизни. Из Твоей семьи создай ковчег чистоты Твоей Расы и Нации».

«Наступал новый 1940 год, — вспоминал член Провода ОУН Василь Кук. — Приближались рождественские праздники. Девчата и женщины организовали товарищеско-семейный Святвечер, на который были приглашены присутствовавшие тогда в Кракове руководящие члены ОУН, бывшие политзаключенные и прибывшие с Украины — Бандера, Лебедь, Климишин с жёнами, Стецько, Мирон, Тасин, Грицай, Старух, Турковский, Ломницкий… Всего — около пятидесяти человек…»

«Мы старались тот наш первый святой вечер в Кракове отпраздновать как можно лучше, — продолжил рассказ Мыкола Климишин. — Наши подруги позаботились о том, чтобы и борщ был, и вареники, и кутья… Ждали полковника Сушко, который должен был открыть вечер, но он запаздывал».

Обошлись без полковника. На правах хозяина дома коротким тостом открыл праздник Климишин. «После этого я предложил дать слово Бандере… Вечер был очень приятный и прошёл так, что оставил самые добрые воспоминания…»

Таковы были малые семейные радости там, за кордоном.

А на родной земле, провозгласив создание самостоятельного государства — Закарпатской Украины, земляки уже собирали народное ополчение в Карпатскую Сечь и мечтательно распевали:

Нам поможе вуйко Гитлер

I батько Волошин

Чехів воювати…

(Нам поможет дядька Гитлер