Дмитрий Минчёнок - Мадемуазель Ленорман

Как смогла попасть туда девушка Мария? Ведь ни одна женщина никогда не отважилась бы войти в тот кабак.

Мария вспоминала, как она шла в тот день по улице и вдруг увидела дом, который ей постоянно снился. Я хочу сказать, что такие случаи чрезвычайно редко происходят, но приводят в шоковое состояние. Увидеть дом из своего сна — значит поверить, что иногда сны выходят из своего убежища и попадают в реальность.

Сама не понимая, какой опасности она подвергается, Мария вошла в трактир. Слов не слышно, все заслоняет сон. Лиц не видно, все заслоняет ночь. И топот, глухой топот, будто сотни ног бегут вниз по бесконечной лестнице. Это кричат люди со всех сторон. Но ничто не пробьется к ней сквозь толстый слой страха. Она была уверена только в одном, что здесь есть потайная дверь, за которой ее ждут.

Вот дверь. Странно, что никто не видит, что она приоткрывается. Девушка рвет ее на себя — дальше все, как она видела во сне. Изнутри нет запора.

Она оказывается в начале огромной каменной лестницы. Почти кромешная тьма. Впереди тоже только темнота.

Мария на ощупь поднимается вверх по черной, пахнущей мышами лестнице. Из темноты вдруг выплывает сотканное из света лицо. Все как будто еще далеко от реальности. Мария видит перед собой невысокого старика.

Фигура старика — вещь знаковая. Что бы сама про него ни думала хрупкая девушка Мария, старик был из потустороннего мира. Встреча со стариком — это всегда знак неких перемен. Реальность при этом значит ровно столько, сколько отражение в зеркале. Практически ничего. Ибо оценить последствия встречи со стариком из снов невозможно.

Старик — это фигура, выражающая древность мира. Он появляется тогда, когда дело близится к физическому воплощению, когда смерть-мечтательница уступает свои фантазии грубой реальности и за иллюзорным небытием проглядывает боль нового воплощения.

Все пленяло Марию в том волшебном доме, в котором не случайно, волею провидения, очутилась. Она рассматривала длинные ряды книг, благоговейно брала в руки отдельные тома.

Готлиб оказался довольно известным в Париже кудесником и магом, более известным под именем Этейллы. Все, к чему он прикасался, становилось мудрым, понятным и совершенным. Зло начисто отсутствовало в его мировосприятии. Он во всем видел причины и вмешательство добра. И поэтому ютился рядом с мерзейшей клоакой, которая, с одной стороны, была надежным и естественным укрытием от всяких посторонних глаз, а с другой стороны, как бы уравнивала его с лихой компанией, собиравшейся внизу. В определенном смысле он тоже был изгоем общества.

Никому не нужный со своими знаниями Готлиб казался обитателем волшебного леса из мира детства Марии в деревеньке близ Опергау. Всякий раз, входя в ее комнату, он кланялся, а потом шел показывать свои сокровища.

Мария была потрясена его библиотекой. Она ходила и видела свое отражение в книгах. Каким образом это происходило — девушка сама не знала.

Готлиб оказался золотым ключиком для двери в светлое будущее мадемуазель. Он открыл ей двери самых главных домов Парижа, показал механизм вхождения в свет, играя на человеческих слабостях. Дальнейшее было делом техники. Он же направил ее к Францу Месмеру.

Франц Месмер родился в Швейцарии 23 мая 1734 года в состоятельной семье. Долгие годы учения в Вене завершились защитой диссертации на степень бакалавра по теме «Влияние планет на человеческое тело». Это и определило занятия Франца Месмера в будущем.

Слава к Месмеру пришла благодаря случаю. Барон Харески де Харха страдал от «спазмов», которые не могли вылечить доктора, и один уставший от его капризов врач предложил воспользоваться услугами Месмера. Он приехал в имение знатного больного, спрятав под одеждой множество магнитов и будучи совершенно убежден, что он сам человек-магнит и для проведения лечения подзаряжается от других магнитов. В течение нескольких дней он держал больного за руки, за ноги, пускал ему кровь и свято верил, что избавит бренное тело от воздействия течений в окружающем эфире. Припадки ослабели, а может быть, ослабел сам больной, но все пришли к выводу, что интенсивное лечение помогло. По Вене распространились слухи о чудодейственном методе.

Месмер сделал прибор, распространяющий магнетизм. Он состоял из нескольких банок «намагниченной воды», в которую были погружены магниты, соединенные стальными пластинами. Вся конструкция размещалась в деревянной трубе, наполовину заполненной железными опилками. Воду разбрызгивали по комнате, чтобы распространять магнитную силу. Пациенты ложились дюжинами, держались за руки и получали волны магнитной, или магнетической, энергии. Многие болезни неожиданно проходили.

Без сомнения, посещение Марией салона Месмера было одним из самых сильных переживаний в жизни молодой женщины. В Париже говорили, что сеансы Месмера напоминают посещение турецких бань. Посреди огромной залы стоял большой чан с водой, вокруг которого сидело около десятка пациентов: восемь дам, двое юношей и чуть поодаль мужчины постарше — может быть, мужья, может, отцы пациенток. На дне чана Мария разглядела осколки стекла, камни, железные опилки, бутылки и металлические прутья. К концам этих прутьев, выступавших над поверхностью воды, были привязаны металлические провода. Каждый из пациентов держал в руке по кусочку провода. Пациенты были связаны между собой.

Месмер возник как бы ниоткуда. Дамы заволновались.

Месмер приступил к священнодействию. Он взмахнул руками, как Дирижер, и устремил пылающий взор на ближайшую к нему даму. Почтенная матрона вздрогнула и тут же на глазах у всех начала сползать с кресла. Магнетизер щелкнул перед ее лицом пальцами — дама замерла.

Месмер оглянулся. Все пациенты просительно ловили его взгляд. Ни на ком не задерживаясь, магнетизер, повелительно взмахнув правой рукой, вызвал из-за двери слугу со свечой в руке.

Схватив свечу в правую руку, Месмер медленно пошел вокруг пациентов, ненадолго задерживаясь перед каждым, чтобы перед глазами сделать кругообразные движения свечой.

Пациенты, не сводя с него глаз, постепенно стали одеревеневать, неподвижно глядели в одну точку. Проходя мимо каждого, Месмер не забывал подергать за проволочку в руке пациентов, проверяя, крепко ли ее зажали пальцы.

Затем он вновь устремил свой взор на даму, загипнотизированную ранее других. Он подошел к ней и неожиданно сделал движение, как будто собирается сесть перед ней на корточки. Медленно опускаясь вниз, он вдруг замер на уровне коленок дамы. Его тонкие ножки, обтянутые чулками, и огромный парик беспрестанно подергивались, производя в сочетании смешное впечатление.