Белла Ахмадулина - Поэзия народов Кавказа в переводах Беллы Ахмадулиной

ТЕЧЕТ ДУНАЙ…

О, быстрое движение синии голубизны…Прикрываются веки,и кажется —в Дунае шелестят осиныи кверху поднимаются ветки.Покойный,как добрая эта страна,течет он.Сверкает его струя.О Дунай,стремительный,как стрела, —как величава поступь твоя!

ЮЛИУС ФУЧИК В ПРАГЕ

Вот я над Влтавой встала,цветок держа в руке.Играет тихо Влтавана золотом песке.Весенней доброй правдойвесенних добрых днейсияет день над Прагойи надо мною — в ней.И, молодо бунтуя,сливаются, плеща,шуршанье ив, и туи,и лавра, и плюща.О Прага,я волнуюсь!..Я представляю, какдвором тюремнымЮлиус[147]шагал с цветком в руках.Дитя двора тюремного,мерцал, как огонек,чуть синий,чуть сиреневый,чуть беленький цветок.Но как бессмертна юностьи солнце надо мной,так ты бессмертен,Юлиус,среди живых — живой.Вот, вместе с нами празднуя,под уличный галдёжсвободной гордой Прагоюсвободный ты идешь.Идешь ты, не сутулясь.Ты молод и высок.И ты смеешься, Юлиус,и даришь мне цветок!

1956–1958

Арчил Сулакаури[148]

«Опять нет снега у земли…»

Опять нет снега у земли.Снег недоступен и диковин.Приемлю солнцепёк зимы,облокотясь о подоконник.

Дымы из труб — как словеса,чей важный смысл — абракадабра,и голубые небесадивятся странности подарка.

Я даровал бы крышам снег,будь я художник иль природа, —иначе совершенства нетв пейзаже с тенью дымохода.

Михаил Квливидзе[149]

Я И ТЫ

Лиле

О, уезжай! Играй, играйВ отъезд. Он нас не разлучает.Ты — это я. И где же грань,Что нас с тобою различает?

Я сам разлуку затевал,Но в ней я ничего не понял.Я никогда не забывалТебя. И о тебе не помнил.

Мне кажется игрой смешнойМое с тобою расставанье.Ты — это я. Меж мной и мнойНе существует расстоянья.

О глупенькая! Рви цветы,Спи сладко иль вставай с постели.Ты думаешь, что это тыИдешь проспектом Руставели[150]?

А это — я. Мои глазаТы опускаешь, поднимаешь,Моих знакомых голосаТы слушаешь и понимаешь.

И лишь одно страшит меняИ угрожает непрестанно:Ты — это я! Ты — это я!А если бы меня не стало?

1962

ПАН[151]

Старый дуб, словно прутик, сгибаю,Достаю в синем небе орла.Я один колоброжу, гуляю,Гогочу, как лихая орда.

Я хозяин заброшенных хижин,Что мелькают в лесу кое-где.Осторожный и стройный, как хищник,Жадно я припадаю к еде.

Мне повадно и в стужу, и в ветерЗдесь бродить и ступать тяжело.Этот лес — словно шкура медведя,Так в нём густо, темно и тепло.

Я охотник. С тяжелою ношейПрихожу и сажусь у огня.Я смеюсь этой темною ночью,Я один — и довольно с меня!

Сказки сказываю до рассветаИ пою. А кому — никому!Я себе открываю всё это.Я-то всё рассужу и пойму.

Я по бору хожу. Слава бору!Город — там, где отроги темны.Мне не видно его. Слава Богу,Даже ветер с другой стороны.

Только облако в небе. Да эхо.Да рассвет предстоящего дня.Лишь одно только облако это, —Нет знакомых других у меня!

С длинным посохом, долгие годы,Одинокий и вечный старик,Я брожу… И, как крепость свободы,В чаще леса мой домик стоит!

1946

БЕГСТВО ОТ ТЕБЯ В МЦХЕТУ

О, как дожди в то лето лили!А я бежал от нас двоих.Я помню мертвенные ликиСтарух молящихся,До них, —О, не было до них мне дела,Их вид меня не поражал.Я помню лишь, как ты глядела,Как улыбалась…Я бежал!

И здесь, в старинной Мцхете вещей,Смеялся я, от солнца слеп,Но в этой клинописи вечнойТвоей руки я видел след.Ты здесь играла, рисовала,Ты и тогда была умнаИ камням этим раздавалаИероглифы и имена.

Гора лежала, словно буйвол, —Так тяжела и высока,У ног ее, в движенье буйном,Текла и падала река.И ворот неба был распахнут,И синевою обжигал,И луг был заново распахан…А я — всё от тебя бежал!

Зеленые, как у рыбачки,Глаза мне виделись твои, —Я словно в каменной рубашкеСпасался от твоей любви.Я помню плач и конский храп.Как долго мной ты помыкала!Я гордо превращался в храм,Но… это мне не помогало!

1948

ГАГРА[152]

Меж деревьев и дач — тишина.Подметание улиц. Поливка.Море… поступь его тяжела.Кипарис… его ветка поникла.

И вот тонкий, как будто игла,Звук возник и предался огласке:Начинается в море игра —В смену темной и светлой окраски.

Домик около моря. И ты,Только ты, только я — в этом доме.И неведомой формы цветыТы приносишь и держишь в ладони.

И один только вид из окна:Море, море вокруг — без предела.Спали мы. И его глубинаПодступала и в окна глядела.

Мы бежали к нему по утрам,И оно нас в себя принимало.И текло по плечам, по рукам,И легко холодком пронимало.

Нас вода окружала, вода, —Литься ей и вовек не пролиться.И тогда знали мы, и тогда,Что недолго все это продлится.

Всё смешается: море и ты,Вся печаль твоя, тайна и прелесть,И неведомой формы цветы,И травы увядающей прелость.

В каждом слове твоем — соловьиПели, крылышками трепетали.Были губы твои солоны,Твои волосы низко спадали…

Снова море. И снова белаКромка пены. И это извечно.Ты была? В самом деле была,Или нет? Это мне неизвестно.

1950