Борис Мееровский - Гоббс

Мы уже писали о том, что для материалиста Гоббса не подлежал никакому сомнению тот факт, что ощущения суть «образы, или идеи, вещей, существующих вне нас...» (3, I, 442). Однако, согласно Гоббсу, ощущения соответствуют своим объектам лишь в том случае, когда мы воспринимаем величину, или протяженность, предметов, их движение или покой. Когда же речь идет об ощущениях цвета, звука, запаха и т. п., то им не соответствуют какие-то реальные свойства предметов, и ощущения являются в этом случае воображаемыми образами, или призраками. Но на этом основании не следует, как мы отмечали, превращать Гоббса в агностика или скептика, а его трактовку ощущений уподоблять, скажем, теории символов, или иероглифов. Называя ощущения призраками, Гоббс хотел подчеркнуть их принадлежность субъекту, обратить внимание на то, что они суть лишь проявления «того движения, возбуждения или изменения, которые объект производит в мозгу, в животных духах или во внутреннем веществе головы» (там же, 444). Кажущаяся же принадлежность чувственных качеств самим объектам есть, по Гоббсу, нечто иное, как «великий обман чувств», который, однако, может быть исправлен самими же чувствами. «...Ибо если чувство говорит нам, когда мы видим предмет непосредственно, что цвет присущ объекту, то это же чувство доказывает нам, когда мы видим отражение предмета, что цвет не находится в объекте» (там же, 448).

Нельзя, впрочем, игнорировать и то обстоятельство, что, характеризуя ощущения как воображаемые образы, или призраки, Гоббс давал повод к отрицанию их объективного содержания, к интерпретации чувственных качеств в духе агностицизма и субъективного идеализма. Так метафизический и вместе с тем механистический подход к диалектической противоположности между субъективной формой и объективным содержанием ощущений оборачивается уступкой идеалистической философии.

Итак, ощущение есть «внутреннее движение», возникающее в результате воздействия на органы чувств находящихся вне нас объектов. Но после того как объект удален, движение не может сразу прекратиться. Следовательно, и возникающий из ощущения образ также не может исчезнуть без следа. Он сохраняется в течение некоторого времени, хотя и более смутно, чем при непосредственном восприятии. Таков, по Гоббсу, механизм возникновения представления, или воображения. Оно есть не что иное, как «ослабленное ощущение», и присуще не только людям, но и многим другим живым существам (см. 3, II, 53).

Представление и память обозначают одно и то же. Различие между ними заключается лишь в том, что представлением мы называем саму вещь или, вернее, ее образ, тогда как слово «память» выражает факт ослабления соответствующего ощущения, обозначает, что оно поблекло, отошло в прошлое (3, II, 54).

Представления спящих людей суть сновидения. Материалом сновидений служат прежние ощущения. Механизм образования сновидений, по Гоббсу, довольно прост. Сновидения могут иметь место лишь постольку, поскольку они проистекают из возбуждения внутренних частей человеческого тела. Когда эти внутренние части бывают раздражены, то в силу их связи с мозгом и другими органами они приводят последние в движение, порождающее соответствующие представления — сновидения. Яркость же сновидений объясняется тем, что человек в таком состоянии не воспринимает ни одного объекта, который мог бы затемнить или вытеснить его представления. Поскольку сновидения порождаются раздражением некоторых внутренних частей тела, то разные раздражения с необходимостью вызывают различные представления у спящих. Так, пребывание в холоде порождает страшные сны и кошмары, а слишком сильное нагревание вызывает гнев. «Короче говоря, наши сновидения — это обратный порядок наших представлений наяву. Движение в бодрствующем состоянии начинается на одном конце, а во сне — на другом» (там же, 56).

Несмотря на столь явное, хотя и неизбежное для того времени упрощение механизма образования представлений и сновидений, Гоббс был и здесь на голову выше схоластической философии, которая пробавлялась псевдонаучными спекуляциями по этому, как и по многим другим вопросам.

Исследуя представления как один из феноменов сознания, Гоббс обращает внимание на возможность их соединения, или связи. Эта связь представлений, или мыслей, может быть, по Гоббсу, как неупорядоченной, так и упорядоченной. В первом случае мысли «блуждают и кажутся не подходящими друг к другу, подобно тому как это бывает во сне» (3, II, 60). Однако и в этой беспорядочной связи мыслей можно обнаружить известную последовательность и зависимость одной мысли от другой. Во втором же случае связь мыслей более постоянна, так как она упорядочивается каким-нибудь желанием или намерением. «От желания возникает мысль о некоторых средствах, при помощи которых... осуществлялось нечто подобное тому, к чему мы стремимся, а от этой мысли — мысль о средствах достижения этих средств и т. д., пока мы не доходим до некоего начала, находящегося в нашей собственной власти» (там же, 60-61).

Так Гоббс подошел к выявлению способности нашего сознания связывать особым образом представления и мысли друг с другом. Как известно, эти связи получили впоследствии название ассоциаций и стали предметом специального исследования психологов. Возникла даже психологическая теория — ассоциационизм, которая рассматривала психические процессы, включая самые сложные, как результат сочетания и связи простейших элементов сознания. Причем значительный вклад в разработку этой теории внесли английские мыслители — Д. Локк, Д. Гартли и Д. Пристли. И хотя у Гоббса мы не встретим еще ни самого термина «ассоциация» (он был введен в научный оборот Локком), ни попытку раскрытия физиологической основы ассоциаций (ее предприняли впервые Гартли и Пристли), бесспорно одно: именно Гоббсу принадлежит заслуга выдвижения идей, положивших начало ассоциативной психологии (см. 37, 22). Речь идет при этом о материалистическом направлении ассоциационизма, так как порядок и связь представлений отражают, по Гоббсу, последовательность ощущений и обусловлены в конечном счете воздействием внешних объектов на органы чувств. Таким образом, течение психических процессов детерминировано у Гоббса материальными причинами, тогда как, например, у Локка или в еще большей степени у Юма «ассоциация идей» выводилась не столько из ощущений, из чувственного опыта, сколько из рефлексии как особой способности познания, независимой от опыта.

Перейдем к рассмотрению других проявлений человеческой природы в учении Гоббса. Это, во-первых, влечения и отвращения, аффекты, способности и нравы, составляющие эмоционально-нравственную сторону познания. Это, во-вторых, способность человека к волевым действиям и поступкам.