Валерий Демин - Лев Гумилев

В других стихах «норильского цикла» он также заявил о себе, как поэте, искушенном талантом и многотрудной жизнью:

Вверху луна бежит неудержимо,Внизу бежит подземная вода.Уходят вдаль года, года проходят мимо,И часто мнится – навсегда.Но бурых туч встревоженные пятнаИ серный огнь подземных родниковЗовут на землю вновь, зовут сюда обратноМечты давно в земле зарытых стариков,Утраченные дни сильнее поколений.Детей не упасут от пращуров отцы.Истоки ваших чувств, восторгов и стремленийХранят в глухих гробах седые мертвецы. <…>

А какие возвышенные стихи посвятил он своему любимому городу – Петербургу (так по старинке он всегда именовал его про себя)!

Когда мерещится чугунная оградаИ пробегающих трамваев огоньки,И запах листьев из ночного сада,И темный блеск встревоженной реки,И теплое, осеннее ненастьеНа мостовой, средь искристых камней,Мне кажется, что нет иного счастья,Чем помнить Город юности моей.Мне кажется… Нет, я уверен в этом!Что тщетны грани верст и грани лет,Что улица, увенчанная светом,Рождает мой давнишний силуэт.Что тень моя видна на серых зданьях,Мой след блестит на искристых камнях.Как город жив в моих воспоминаньях,Как тень моя жива в его тенях![17]

В лагере Гумилёв сблизился с выдающимся ученым Николаем Александровичем Козыревым (о чем уже упоминалось в прологе). Козырев попал на норильскую каторгу по так называемому «пулковскому делу». Только в Ленинграде в связи с этим «делом» было арестовано более 100 ведущих ученых, научных работников и специалистов различных научных организаций, учебных заведений и предприятий, в том числе и Пулковской обсерватории (по названию которой негласно поименовали и все «дело»). Арестованных в 1936 году ученых и специалистов обвиняли в «участии в фашистской троцкистско-зиновьевской террористической организации, возникшей в 1932 г. По инициативе германских разведывательных органов и ставившей целью свержение советской власти и установление на территории СССР фашистской диктатуры».

Многие пулковские астрономы были расстреляны, остальные получили длительные сроки. Среди них Козырев, который оказался в Норильске. Здесь он пытался убедить своего молодого друга Льва Гумилёва объяснить теорию пассионарности с точки зрения разработанной им, Козыревым, концепции времени, согласно которой время является самостоятельной (и при этом ведущей) физической субстанцией , лежащей в основе мироздания и обусловливающей все остальные физические закономерности. По Козыреву, главный недостаток теоретической механики и физики заключается в чрезвычайно упрощенном представлении о времени. Для точных наук время имеет только геометрическое свойство: оно всего лишь дополняет пространственную арену, на которой разыгрываются события Мира. Однако у времени имеются уникальные свойства, не учитываемые канонической физикой — такие, например, как направленность его течения и плотность. А коль скоро эти свойства реальны — они должны проявляться в воздействиях времени на ход событий в материальных системах. Время не только пассивно отмечает моменты событий, но и активно участвует в их развитии. Значит, возможно и воздействие одного процесса на ход другого через время. Эти возможности дополняют хорошо знакомую картину воздействия одного тела на другое через пространство с помощью силовых полей. Но время не движется в пространстве, а проявляется сразу во всей Вселенной. Поэтому время свободно от ограничения скорости сигнала и через время можно будет осуществить мгновенную связь с самыми далекими объектами Космоса. Физические свойства времени могут оказаться ключом в понимании многих загадок природы. Например, несомненная связь тяготения со временем означает, что изменение физических свойств времени может привести к изменению сил тяготения между телами. Значит, и мечта о плавном космическом полете, освобожденном от сил тяготения, не является абсурдной.

Расхождение в концептуальных подходах не мешало тесной дружбе двух ученых. Они не только постоянно обсуждали самые разнообразные научные проблемы, но и жили вместе – в одной палатке, в стороне от бараков. Именно тогда они столкнулись с так называемым «снежным человеком». Это загадочное существо встречается в разных районах земного шара. Немало встреч с ним зафиксировано и на территории российского Заполярья — от Кольского полуострова до Чукотки. При этом наибольшую загадку представляет собой не сам факт существования реликтового феномена, а вопрос о том, где он может скрываться во время зимней полярной стужи. Высказывались предположения, что «снежный человек» прячется в подземных убежищах, где намного теплее, чем на поверхности. С одним из представителей таинственной популяции столкнулись два выдающихся ученых, в правдивости информации которых сомневаться не приходится. Вот запись рассказа Л. Н. Гумилёва в передаче его жены Н. В. Гумилевой:

«В 1943 году в Норильске, когда у Льва кончился срок, и его оставили там на поселении, а Николай Александрович еще отбывал срок, они жили вдвоем в палатке за пределами поселка, на склоне горы и выполняли какие-то задания, видимо, по геологии. В один прекрасный день палатку, в которой они жили, вдруг начало страшно трясти, как во время землетрясения. Слышны были тяжелые шаги вокруг палатки, как будто слон ходит. Но когда они выходили, никаких следов вокруг палатки не обнаруживали. Снег идет и все спокойно. Так повторялось довольно долго, и это было неприятно и раздражало.

Однажды Николай Александрович поднимался по тропе вверх, к палатке и вдруг почувствовал, что его кто-то взял за плечи и толкнул на торос. (А он был человек очень тренированный, сильный, настоящий спортсмен.) Во время падения у него сломались два ребра, боль была дикая, он еле дотащился до палатки. И тут Лев говорит: "Это Албаст ". Ведь он изучал этнографию и верования разных народов. Он знал, что шаманы северных народов совершают заклинания над потусторонними силами. В Сибири и Средней Азии был известен дух по имени Албаст . Лев стал лечить Николая Александровича и помог ему быстрее выздороветь. (Надо сказать, что у Льва было очень сильное поле рук, он мог даже кровь заговаривать. Но как он это делал, никогда не признавался.) Но странные явления вокруг палатки продолжались, и терпению их пришел конец, нужно было что-то делать с этим Албастом . И вот в очередной раз, когда начались эти шумы и трясение, Лев начал говорить на разных языках – уговаривать Албаста оставить их в покое. И когда он дошел до персидского – вдруг все прекратилось, наступила полная тишина.