Дмитрий Веденеев - Одиссея Василия Кука

Анализ свыше 500 уголовных дел, проведенный исследователями КГБ в конце 1970-х годов, позволил выявить наиболее характерные мотивы сотрудничества с врагом (отметим, что эти выкладки предназначались не для партийных докладов или пропаганды, а посему имели объективный характер). Так вот, «враждебное отношение к советскому государственному и общественному строю» составило мотивы перехода к врагу в 44% случаев, «несогласие с политическим режимом в СССР» — 13%, «буржуазно-националистические взгляды» (то есть, если отбросить идеологические штампы, стремление к национальному освобождению) - 10% (в Западной Украине — четверть случаев; кстати, трудно понять, какое отношение к «буржуям» имела преимущественно крестьянская по составу УПА), «неверие в победу советского народа над немецко-фашистскими захватчиками» — 11%.

Следует учесть, что переход к врагу в основном пришелся на 1941—1942 гг., период катастрофических поражений Красной Армии, только пленными потерявшей в 1941-м свыше 3 млн. человек из 16 окруженных армий, а всего до 1945 г. в плен, по тщательным немецким подсчетам, попало 5231057 советских воинов, из которых выжило лишь 1155055. Таким образом, до 78% случаев перехода на сторону агрессора имели, по сути, социально-политические, национально-политические или военно-политические мотивы, и лишь остальные руководствовались «мотивами трусости, бытового характера, малодушием, корыстью».

Что же касается целей сотрудничества с гитлеровцами, то среди них выделялись «месть советской власти за репрессии родственников» (29%), желание «причинить ущерб СССР в силу своей враждебной настроенности к Советскому государству» (13%), уклонение от воинской службы (12%), стремление спасти свою жизнь (20%), корыстные мотивы и желание облегчить страдания в плену (17%). Таким образом, около 55% «изменников Родины» преследовали вовсе не сугубо личные или бытовые цели.

Вряд ли приходится этому удивляться после страшной полосы насилия, начавшейся с октября 1917 г. В 1918—1922 гг. население бывшей Российской империи в результате войн, террора, эмиграции, голода и эпидемий сократилось на 13—15 млн. душ. Начало 1930-х отмечено миллионными жертвами голодомора в Украине, на Дону и Северном Кавказе, Казахстане. Лишь в 1937—1938 гг. к смертной казни приговорили около 682 тыс. советских граждан и лишили свободы 3,8 млн. «Население» ГУЛАГА (исправительно-трудовых лагерей, исправительно-трудовых колоний), по тщательным архивным подсчетам российского историка Виктора Земскова, к 1941 г. составило около 1,92 млн. человек (при населении СССР в 1941-м 195 млн. человек), из которых около 28% составляли осужденные за «контрреволюционные преступления».

Отметим, что распространяемые отдельными авторами утверждения о том, что «70% узников ГУЛАГА составляли украинцы» не выдерживает проверки источниками. Так, по состоянию на 1 марта 1946 г. в исправительно-трудовых лагерях пребывало 600 тыс. человек, из них украинцев — 108 тыс. (всего в ГУЛАГЕ на то время — 1,7 млн. душ).

Не подтверждаются рассекреченными данными из Государственного архива Российской Федерации также измышления о чуть ли не поголовном репрессировании после 1945 г. военнопленных и угнанных в Германию гражданских лиц. До 1 марта 1946 г. репатриировали около 2,6 млн. гражданских лиц. При этом к местам прежнего жительства отправили 80%, 10% — в рабочие батальоны, 5% призвали в армию и лишь 1,7% передали органам НКВД. Из 1,5 млн. выживших военнопленных 43% вернулись в армию, 22% — в рабочие батальоны, 18% — в места прежнего проживания, около 15 % направили для дальнейшего разбирательства в органы НКВД для выявления воевавших на стороне врага.

По новейшим подсчетам сотрудников Службы безопасности Украины (2007 г.), в 1927—1990 гг. в Украине приговорили к высшей мере наказания свыше 140 тыс. человек, к лишению свободы — 331 274, было выслано 51 684, понесло другие наказания 23 901 человек. Непосредственно в период «Большого террора» 1937—1938 гг. на территории Украины органы НКВД арестовали 279 126 человек, из них к расстрелу приговорили 67 777 наших земляков.

В июле 1941 г. Василий Кук возглавил Киевскую группу членов ОУН и их приверженцев, примерно 30 человек, преимущественно выходцев из восточных областей, с целью повторить в Киеве провозглашение Украинского государства. Однако план реализовать не удалось. В конце лета немцы арестовали его в Василькове на Киевщине и поместили в концлагерь в Белой Церкви. Затем довелось побывать в тюрьмах Житомира, Ровно, Луцка, откуда ему и организовали побег — как правило, сотрудники СБ ОУН, когда организуя побег сами, когда просто подкупая надзирателей, неоднократно организовывали освобождение из немецких застенков функционеров ОУН. Так, Дрогобычский областной референт СБ К. Цмоць («Модест») освободил членов Провода ОУН Олексу Гасына (будущего начальника Главного штаба УПА), Ярослава Старуха (погиб на посту командующего силами повстанцев в Польше в 1947 г.) и военачальника УПА Дмитрия Грыцая.

Осенью и зимой 1941/1942 гг. Василий Степанович, совместно с Краевым проводником Иваном Клымивым («Легендой») занимался организацией антинемецкого подполья. В конце сентября—начале октября 1941-го в с. Сороки под Львовом состоялась I конференция 10—15 руководителей ОУН(б). По свидетельствам членов Провода Н. Лебедя и Михаила Степаняка («Лекса», арестованного в 1945 г.), конференция решила перевести большую часть кадров в подполье, создать «легальную» сеть, готовить боевые кадры, вести пропаганду и в открытый конфликт с оккупантами пока не вступать. Создается Краевой войсковой штаб (объединял Ровенский и Львовский штабы), открывается 37 нелегальных войсковых школ по 300—500 курсантов в каждой. В 1941—1942 гг. через них прошло до 3 тыс. человек.

Проведенная в апреле 1942-го 2-я конференция ОУН(б) приняла более радикальные решения. При сохранении курса на уклонение от открытой борьбы и накопление сил предусматривался переход к «вооруженной борьбе в удобное время», давалось указание создавать собственные вооруженные формирования. Начинается организация «групп самообороны» (или «боевок»). Каждая местная организация ОУН обязывалась отрядить в немецкую вспомогательную полицию 10 добровольцев с целью приобретения опыта и оружия. Как признавал впоследствии нарком госбезопасности УССР Сергей Савченко, несмотря на репрессии нацистов, оуновцы не только не ослабили свои позиции, но и усилили их за счет нелегальной сети. К весне 1942-го в рядах ОУН(б) пребывало почти 12 тыс. членов и 7 тыс. резервистов-«юнаков».

Руководителем подполья ОУН(б) в Киеве и на землях Восточной Украины стал давний знакомый В. Кука еще по Люблинскому университету Дмитрий Мирон («Орлик»). Деятельность и гибель «Орлика» — убедительный довод против огульных обвинений украинских националистов в сотрудничестве с нацистами. Об этом расскажем подробнее, используя выявленный автором архивный документ.