Валерий Марценюк - Трагическая любовь атамана Артема

Нечай активно действовал против большевиков до июня 1921-го года, когда под ударами их регулярных войск распустил почти весь свой отряд. С собой атаман оставил только старшинское ядро отряда из шестнадцати человек. В дальнейшем атаман Нечай перешел в отряд атамана Лыхо, оставив свой отряд под управлением начальника штаба Желудя. Под влиянием разговоров с Артемом Онищуком в начале июля Нечай сдался большевикам по амнистии и со временем помогал Подольской Губчека вести переговоры с атаманом Лыхо.

Аналогичные, как и с атаманом Нечаем, переговоры велись Артемом в сопровождении Эльзы в начале июля 1921-го года и с самым атаманом Лыхо (Дорошенко). Однако особых успехов эти переговоры не имели на то время. А уже в августе того же года отряд атамана Лыхо понес от большевиков большие потери. Вследствие потерь в отряде осталось только около двух десятков казаков. Под влиянием этих поражений началась деморализация. Сначала, как известно, сам атаман был категорически против сдачи большевикам, но под влиянием поражений и тех разговоров, которые состоялись у него в начале июля с Артемом и Эльзой, стал колебаться. В дальнейшем же Лыхо не препятствовал своим казакам и старшинам сдаваться по амнистии [8, 18].

В тот же день в начале июля, когда после безуспешных переговоров с атаманом Лыхо Артем с Эльзой вернулись у Винницу, произошло кое-что, что перевернуло все их дальнейшие планы и ожидания. По возвращении влюбленные решили, что Артем сразу же поедет на свою квартиру, а Эльза тем временем наведается в губчека и доложит Заковскому о результатах переговоров с атаманом Лыхо. После чего она обещалась вечером вернуться и заночевать у Артема.

Однако Эльза вернулась значительно раньше. Почти из порога она прокричала:

— Артем, у нас беда. Тебя разыскивают, и собираются с допросить с пристрастием.

— А в чем дело, что там произошло, в чем меня подозревают, — встревожено спросил Артем.

— Понимаешь, еще в конце июня в селе Федоровка наши захватили уездный штаб петлюровского руководства восстанием. Когда сейчас начали изучать документы, то и обнаружили, что тебе командующий повстанческой группой полковник Карий регулярно посылал тайные инструкции, — продолжила Эльза.

— Может он и посылал те инструкции, но я их не получал и тем более не выполнял. Мы же все это время были вместе, когда бы я их успел выполнить, — смущенно объяснял Эльзе ситуацию Артем.

— Да я то тебя верю, однако сомневаюсь, что дотошный Констандогло примет твои объяснения. Быстрее всего, он тебя посадит в застенок, и будет потихоньку выбивать признание, пока не добьется своего, — очертила тем временем Эльза перспективу.

— Поэтому, думаю, что тебя надо сегодня же исчезнуть и затаиться на некоторое время. А я попробую уладить ситуацию, главное чтобы ты снова не влез в это бандитское болото. В ЧК же скажу, что ты решил заехать по дороге к матери и должен возвратится через пару дней, — продолжила Эльза свою речь.

— Хорошо, тогда я побуду у родственников где-то возле Тыврова, а ты уведомишь меня, когда закончится эта катавасия, через Ивана и Татьяну, — не возражал Артем, ощущая, что над его головой нависла серьезная опасность.

На том и порешили, после чего Эльза вернулась в ЧК, а Артем, как только стемнело, тихо собрался, оседлал лошадь и выехал из Винницы в направлении Тыврова.

Из захваченных документов повстангруппы вытекало, что Артем Онищук, являясь секретным сотрудником ЧК, одновременно поддерживал связь с представителями петлюровского повстанческого штаба [2, 5]. Об этом стало известно во время налета 26-го июня 1921-го года красных войск на село Федоровку, где находился тогда штаб Северной повстанческой группы. В ходе этого налета была захвачена повстанческая документация, из которой был сделан вывод, что Артему Онищуку посылались тайные инструкции от командира повстанческой группы полковника Карого.

Официальные документы сообщали:

«Агентдаными установлено, что Артем Онищук за своим происхождением, назначением и тактикой резко выделяется на фоне бандитского движения. В отличие от других бандитов, является наиболее опасным: будучи откровенным бандитом, умышленно амнистировался в Подгубчека и, являясь секретным сотрудником последней, одновременно поддерживал связь с Северной повстангруппой и подпольно действовал в пользу бандитского движения».

Об отношении советской власти к украинским повстанцам свидетельствует хотя бы такая выдержка из «Обращения Подольского губернского исполнительного комитета Рады рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов к крестьянам Подолья об уплате продовольственного налога» от 21-го июля 1921-го года [19].

— «….. Еще одно слово к вам трудовые крестьяне. У Советской власти еще немало тайных врагов. Они приходят к вам, эти ненавистники трудовой власти, эти волки в овечьих шкурах народолюбства, они наводят клевету на вашу власть, они позорят ее. Наймиты помещиков и фабрикантов, агенты Петлюры, польского холопа, который продается попам за них проклятое золото, говорят вам не платить налога, потому что налог есть та самая продразверстка.

Не верьте им, это злейшие ваши враги, они сбивают вас из правдивого пути, они вносят смуту в вашу трудовую жизнь. Даже темные, опутанные Петлюрой бандиты со дня на день начинают понимать, что Советская власть — власть работающих масс. Они выходят толпами из лесов и звериных логовищ и, прощенные народной властью, мирно возвращаются к честной работе. Сдался Мордалевич, Грозный, Лисица, сдался Онищук, сдадутся и другие.»

Оставив того несчастливого июльского дня Винницу, Артем не поехал сразу к родне в Соколинцы или в Колюхов. Он хорошо понимал, что разыскивать его будут, прежде всего, именно там, в родительском доме или у сестры Татьяны. Поэтому он решил сначала посетить и провести несколько дней у одного из своих друзей юности, который проживал в селе Клещев. Село это находится на левом берегу реки Южный Буг почти рядом с селом Потуш, и совсем недалеко от его родных Соколинец.

В этом селе во времена своей юности Артем когда-то дружил с сыном местного рыбака Петром. Все это время, по словам Павла Збужинского, Петр Козловский проживал вместе со старенькой матерью в небольшом отцовском доме, который был построен на одном из речных склонов. Усадьба Козловских находилась на самой окраине села, на довольно значительном расстоянии от других дворов крестьян. Выехав из Винницы уже под вечер, обходя встречные села, Артем полевыми дорогами уже почти в сумерках завернул к жилью Петра.

Внимательно осмотрев окраины вокруг двора Козловских, он неспешно слез из коня, привязал того за повод возле забора и подошел ближе к входным дверям. В окнах дома еще светилось и Артем осторожно, чтобы не спугнуть соседских собак, подошел ближе и заглянул в окно поверх белых полотняных занавесок. В, освещенной керосиновой лампой, комнате за столом сидел сам Петр. Он быстро черпал пищу деревянной ложкой из миски, которая стояла прямо перед ним.