Марсель Мижо - Сент-Экзюпери

Этот новый вид коммерции пришелся по душе кочевникам. Они специально выбирались на берег океана подстерегать «руми», летящих на своих неуклюжих и капризных машинах. Машины эти, к слову сказать, почти ничем не отличались от тех, что бросали бомбы на неприятеля в 1916 году. У них был тот же трехсотсильный мотор «Рено» и та же максимальная скорость – 130 километров в час. Район действия был увеличен после установки дополнительных баков с горючим, утяжеливших аппараты. Без радио и навигационных приборов летчик был вынужден летать невысоко над землей, ориентируясь визуально. Без большого преувеличения можно сказать, что преодоление горных цепей требовало от летчика таких же усилий, как и от альпиниста.

Вот на эти машины и выходили охотиться «голубые воины». Нужно было избавить летчика от опасности пленения. Для этого Дора распорядился, чтобы на участке Касабланка – Дакар самолеты летали попарно. Уменьшился риск попасть в плен, почта стала доставляться более регулярно, так как второй пилот в случае аварии забирал и почту и летчика.

И все же затруднения на этой трассе были столь велики, что требовались иные срочные меры. Нужно было укрепить промежуточные пункты – Могадор, Агадир, Кап-Джуби, Вилла-Сиснерос, Порт-Этьенн, Сен-Луи, – расположенные на этой почти трех тысячекилометровой трассе. Требовались запасные самолеты и летчики, чтобы в случае необходимости немедленно вылететь на поиски пропавшего самолета; требовались опытные механики, способные быстро починить потерпевшый аварию самолет; наконец, были нужны оперативные и смелые руководители, способные принимать быстрые решения и энергично действовать.

Одним из первых в Кап-Джуби был посла» Мермоз, до этого побывавший уже в плену у арабов и выкупленный за 12 тысяч песет. Но до 1927 года руководство аэродромом не было особой должностью. И вот в октябре этого года радист аэродрома в Касабланке принял лаконичную, как всегда, телеграмму Дидье Дора: «Пилот Сент-Экзюпери назначается начальником аэродрома Кап-Джуби».

Этому назначению сопутствовали и другие соображения, кроме тех, что приведены выше. Линия на Дакар пролегала над территорией, принадлежащей Испании, – Рио-де-Оро. Нельзя сказать, чтобы испанцы встречали здесь французов дружелюбно. Они держались в двух маленьких фортах – Кап-Джуби и Вилла-Сиснерос и не вмешивались в события, происходящие на огромной территории Рио-де-Оро. Они боялись входить в столкновения с кочующими племенами, и пилот, попавший в плен, не мог рассчитывать на помощь со стороны испанской администрации. С другой стороны, испанцы опасались, что существование французской линии на их территории может привести к отторжению Рио-де-Оро.

Для того чтобы получить от Испании разрешение устроить аэродромы в Рио-де-Оро, компании «Латекоэр» пришлось преодолеть скрытую конкуренцию Германии, стремившейся взять под свой контроль воздушную связь с Южной Америкой.

В Джуби нужен был человек дипломатичный, способный завоевать симпатии испанской администрации и избежать с ней трений. До последнего времени, к моменту назначения Сент-Экзюпери, губернатором Рио-де-Оро был полковник Бенц, осторожный и любезный человек, не имеющий предубеждения против французов. Два пилота-Жаладье и Дюбурдье, представлявшие в это время по очереди линию в Кап-Джуби, не имели нужды в дипломатическом обхождении с испанцами. Да они и не были дипломатами.

Но затем губернатором Рио-де-Оро был назначен полковник де ла Пенья, испанский аристократ, человек замкнутый, гордый и преданный своему правительству, настроенному весьма сдержанно по отношению к Линии. Вот тогда-то и подумали, что в Джуби будет на своем месте граф де Сент-Экзюпери, человек знатный и культурный. Полковник де ла Пенья питал слабость к титулам.

И еще одна маленькая подробность. Она касается некоторых особых качеств Экзюпери – пилота, некоторых его слабостей. Если бы товарищей Сент-Экса спросили, хороший ли он пилот, никто не нашел бы в его мастерском и смелом полете недостатков. Обрести дружбу Гийоме или Мермоза в значительной мере означало быть равным им в ремесле. Это означало также любить свое ремесло, как они. И тут не может быть двух мнений: Экзюпери был влюблен в авиацию. Но именно из-за того, что ремесло не могло исчерпать всех интересов молодого летчика, из-за того, что долгие часы одиночества в воздухе были очень удобны для размышлений, он страдал в полете опасной рассеянностью. Он был словно ученик за партой, одновременно прилежный и далекий в мыслях от классного задания.

В воздухе мысли Антуана часто не имели ни малейшего отношения к управлению самолетом. Никто не упрекал его за это, но рассеянность Сент-Экса рождала много забавных происшествий.

Разумеется, эта особенность Сент-Экса – летчика была известна всезнающему Дидье Дора. Если бы она не компенсировалась его достоинствами, Экзюпери должен был бы оставить Линию. И все же на Линии боялись, как бы однажды Сент-Экс не вылетел из кабины в полете при случайном толчке. Такая перспектива сегодня кажется смешной. Однако в то время и на тех самолетах летчики гибли таким образом совсем не редко. И администрация, посылая Сент-Экзюпери в Кап-Джуби, может быть, тем самым уберегла летчика от преждевременной гибели.

Получив приказ, Сент-Экс собрал вещи в маленький чемоданчик и вылетел в пустыню. Он еще и не предполагал, чем станет для вето Сахара, какие прекрасные страницы родит одиночество в пустыне, как научит она его понимать беспомощность и величие человека.

Кап-Джуби служил одной из десяти промежуточных посадочных площадок между Касабланкой и Дакаром. Это была вторая площадка после Агадира, если лететь от Касабланки. После Джуби промежуточные площадки следовали в таком порядке: Вилла-Сиснерос, Порт-Этьенн, Сен-Луи-дю-Сенегаль.

На самом берегу океана стоял маленький испанский форт, защищенный от волн и от кочевников невысокой стеной. Дальше была пустыня. Крохотный барак из досок, прилепившийся к стене крепости, служил летчикам и жильем и складом.

Старый механик Тото, «сосланный» в Джуби за пьянство, показал Сент-Эксу его «кабинет» и спальню – маленькую комнату с окном, выходящим на океан.

Когда бросаешь взгляд на Кап-Джуби, этот островок жизни кажется самым унылым и безрадостным местом, какое только можно себе представить: местом ссылки, где будет трудиться только раб, потерявший надежду на освобождение.

Население форта – штрафной батальон. Растительность – ни одного деревца. Площадка, на которой расположен форт, обнесена колючей проволокой. Удаляться более чем на триста метров запрещено: может подстрелить «голубой воин». Развлечение: кости, шахматы. Для защиты от воров через дверные ручки в бараке персонала Линии пропущен ток.