Матвей Гейзер - Маршак
Это был экспромт. А настоящие стихи-воспоминания об этом вечере Маршак написал спустя много десятилетий. Вот уж воистину — не все предается и поддается забвению.
Маршак уже на склоне лет воздвиг поэтический памятник тому незабываемому дню:
Дождь барабанит в тишинеПо зелени садовой.А он племянницам и мнеЧитает вслух Толстого…
Во дни рождений, именинНа стасовском роялеКогда-то Римский, БородинИ Мусоргский играли.
Тревожил грузный ГлазуновВсю ширь клавиатуры,И петь весь вечер был готовПод шум деревьев и кустовШаляпин белокурый.
И еще из воспоминаний Маршака об этой встрече на даче у Стасова: «Шаляпин обнял меня и поцеловал… после обеда Стасов предложил мне прочесть что-нибудь. Я прочел: „Рече Господь“, „Франческа да Римини“ и „Из Исайи“».
…О, как вы пали. Лежите в пыли,Молите Бога о сытом покое…Больно Мне, стыдно за рабство людское,Жалкие черви земли!
Дал Я вам по два орлиных крыла,Дал Я вам синюю глубь небосклона, —Кровлей прикрылись вы: слишком бездоннаВечная даль вам была!..
Я развернул вам безбрежную степь, —Вы ж возвели эти стены!..Дал Я вам дух Свой — огонь вдохновенный…Был он всесилен, как царь над Вселенной,Вами закован он в цепи!..
22 августа 1904 года запомнилось Маршаку еще и тем, что в этот день в доме у Стасова он познакомился с Горьким. «Горький взял меня крепко за руки, усадил около себя, стал гладить мою руку и сказал: „Будем переписываться“ <…>». Услышав в тот день стихи юного Маршака, расчувствовался до слез. Со слов Стасова он знал о плохом состоянии здоровья Маршака и предложил:
— Хотите жить в Ялте? Мы с Федором это устроим. Верно, Федор?
— Непременно устроим, — весело отозвался Шаляпин. Через некоторое время Горький вызвал Маршака в Ялту. Знакомство с Горьким перешло в настоящую дружбу. С тех пор в дни радости и успеха, в самые трудные, трагические минуты жизни Горький и жена его Екатерина Павловна были для Маршака талисманом. Алексея Максимовича Маршак запечатлел в стихотворении «Молодой Горький»:
Он сухощав, и строен, и высок,Хоть плечи у него слегка сутулы.Крыло волос ложится на висок,А худобу и бледность бритых щекТак явственно подчеркивают скулы…
На нем воротничков крахмальных нет.На мастера дорожного похожий,Он в куртку однобортную одетИ в сапоги обут из мягкой кожи.
Таким в дверях веранды он стоял —В июльский день, безоблачный, горячий, —И на привет собравшихся на дачеБасил смущенно: «Я провинциал!»…
Товарищ мой открытку мне привез,Где парень молодой в рубашке белой,Назад откинув прядь густых волос,На мир глядел внимательно и смело…
Не гостем он приехал в Петроград,Хоть и зовет себя провинциалом.Вербует он соратников отрядИ властно предъявляет счет журналам…
Написаны эти стихи были в 1954 году, то есть через пятьдесят лет после встречи Маршака с Горьким. Впечатления от этой встречи оказались неизгладимыми. Впрочем, как и встреча с Великим Стариком Стасовым.
В. В. СТАСОВ: «ТЫ НИКОГДА НЕ ПЕРЕМЕНИШЬ СВОЕЙ ВЕРЫ…»
В. В. Стасов считал первостепенной обязанностью художника-еврея творить в национальном духе: «Нет искусства без национальности… Эти самые объевропеенные евреи, сколько они способны представить миру оригинальных мыслей, самобытных ритмов и никем не тронутых нот душевных… Или еврейская национальность кажется им… бедною, или тем в ней мало в ее старой и новой истории…»
Не без вляния В. В. Стасова (а может быть, оно было решающим) в творчестве Маршака появилась еврейская тема. Вот что писал Стасов в первом своем письме (15 августа 1902 года) своему пятнадцатилетнему другу: «…Первое — что ты никогда не переменишь своей веры, какие бы ни были события, обстоятельства, люди и отношения;
Второе — что ты будешь искать все более и более правды и жизни, и будешь все более и более чуждаться риторики, красивых, но праздных слов и картин, пустых фейерверков и цветных иллюминаций (— палач, произносящий риторические речи, действующие лица, произносящие рацеи по 20, по 50 строк!!);
Третье — что никакой успех и расхваливанья не сдвинут тебя с настоящей хорошей дороги и не затемнят твою головушку фольгой самомнения и мишурой нравленья толпе.
Наконец — что касается лично меня, — что ты будешь немножко помнить меня и теперь и после…
Целую тебя в лобик, как тогда!
Твой старый дедушка».
Из письма Маршака Стасову, посланного 20 августа 1902 года из Острогожска: «Написал недавно „Еврейскую легенду“. Когда-нибудь я пришлю Вам ее. Теперь собираюсь писать рассказ из гимназической жизни: „Жид“. Там я выставлю забитого ученика-еврея, оттолкнутого от всех товарищей, слабого, потерявшего даже сознание того, что он человек. И постараюсь писать беспристрастно. Напишите мне, пожалуйста, как Вам нравится эта тема».
Не пройдет и месяца, как Маршак напишет В. В. Стасову: «Знаете, дедушка, какая у меня заветная мечта: после университета забраться куда-нибудь в местечко „черты оседлости“. Там я буду работать, ближе познакомлюсь с ними, моими бедными братьями. Там я нужен, и я буду там. Мне говорят, что я могу перемениться, но я твердо верю, что человек с волей никогда не изменит своего намерения».
Первое опубликованное стихотворение юного Маршака называлось «20 Таммуза», написано оно было о своем народе и для своего народа. Это стихотворение заслуживает особого внимания и требует комментариев. Но они последуют позже. Пока же остановимся на том, что еврейская муза Маршака оставалась тайной и для людей, полагавших, что близко знают его. Ученик Маршака, поэт Л. Друскин, в своей «Спасенной книге» пишет: «В ящике письменного стола и сегодня лежит растрепанный Псалтырь, который он (Маршак. — М. Г.) берег как зеницу ока.
А вот сионистскую заразу выжег до основания, и о трагедии еврейского народа во время войны нет у него, к сожалению, ни единой сочувственной строки». Первая часть этого утверждения лишена оснований, вторая — нелепая выдумка. Но пусть она остается на совести ученика Маршака.
А вот отрывок из воспоминаний поэта Арона Вергелиса: «Не многим сегодня известно, что Маршак начал с маленькой книжечки „Сиониды“. Еще молодым пареньком написал он ее. Я принес ему как-то эту книжечку и сказал: „Вот ваша первая книжечка“. Он был до крайности озабочен: „Голубчик, неужели я не все уничтожил?..“»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});