Эдуард Буйновский - Повседневная жизнь первых российских ракетчиков и космонавтов

Задача начальника расчета автономных испытаний автомата угловой стабилизации центрального блока с вверенным ему личным составом (техник — лейтенант, старший сержант и рядовой) сводилась к тому, чтобы на этапе, когда ракета находится еще в монтажно-испытательном корпусе, проверить нормальное функционирование «цепочки», последовательно состоящей из угловых датчиков гироскопов, нескольких приборов усиления и преобразования сигналов, полученных с этих датчиков, и механизмов поворота двигателей. Повернул датчик на небольшой угол — сигнал прошел на двигатели, которые отклоняются на некоторый угол и разворачивают ракету так, чтобы сигнал с датчика сводился на «нет». Все просто и понятно. На бумаге. На деле — это знание и четкое выполнение боевой инструкции членами расчета, знание и умение работать с каждым элементом этой самой «цепочки» (датчики — в головной части ракеты, рулевые машинки — в хвосте, расстояние между ними где-то метров 30), умение разобраться в возможных нештатных, а то и аварийных ситуациях. А такие ситуации бывали, и не раз. И вот тогда начинаешь «ползать» вдоль этой «цепочки»: отключать, проверять и обратно подключать приборы, проверять целостность электрических соединений, а также пытаться доказать, что причина отказа не в твоих приборах, а у «смежника» (например, не идет сигнал с датчика гироскопа — виноват уже Володя Бахановский со своим расчетом). После того как все маленькие и большие системы и подсистемы ракеты будут автономно проверены, уже другие расчеты проводят серию комплексных испытаний, когда максимально имитируется работа одновременно всех систем ракеты в соответствии с единой полетной циклограммой работы. Для нас это все было ново, интересно, познавательно, и мы с большим энтузиазмом проводили такие испытания. А ведь такие расчеты, отделения, команды были и по двигателям, и по системам заправки, и по стартовому оборудованию — в общем, по каждому элементу, входящему в понятие «ракетный комплекс». За каждой из таких систем — свой главный конструктор, свои разработчики, свои испытатели. И ведь все это надо собрать в единый, до мельчайших деталей отработанный механизм, в котором каждая система имеет свои функции, включается и выключается по единой циклограмме и при этом не создает помехи для работы других систем. А если полезной нагрузкой такой ракеты является спутник или космический аппарат с человеком на борту! Это уже «ракетно-космический комплекс». И задача по его сборке, отработке, подготовке и проведению испытаний на полигоне неизмеримо усложняется. И все это доверили нам, молодым лейтенантам, только что со школьной скамьи. Мы старались изо всех сил!

Основным, базовым местом формирования части полковника Михеева была определена площадка № 2, что в километрах сорока от площадки № 10. Условия жизни как у солдат, так и у офицеров были не очень комфортными, к нам относились как к прикомандированным со всеми вытекающими отсюда последствиями. Да мы не очень-то и тужили. Солдаты — в казармах, офицеры — где придется. Короткий, правда, период, но приходилось жить и в купированных вагонах, и даже в землянках. Но потом все обустроилось, и нас, молодых и неженатых, разместили в бараках — длинных одноэтажных щитовидных тоскливых строениях с местами общественного пользования в полсотне метров в стороне. Мы с Батюней попали в хорошую, веселую компанию — соседями у нас были Юра Лупинос, наш однокурсник по Ростову, и Володя Магичев — симпатичный, компанейский парень, правда, не дурак выпить. Так мы и жили вчетвером, бегали на службу, питались в офицерской столовой, по вечерам «травили байки», которых больше всего знал и мастерски рассказывал Володя.

Мы с Батюней, как два начальника расчета, попали под начало нашего старого приятеля по Ростову капитана Анатолия Кепова, нормального, хорошего парня, у которого была одна «специфическая» особенность — он носил пенсне, что не раз являлось причиной розыгрышей и шуток в его адрес еще в ростовские времена. Однокурсник-то он был хороший, а каким будет командиром — посмотрим. У меня по моей должности были три подчиненных. Как звать-величать рядового с сержантом — не помню, а лейтенант Леня Лохматкин запомнился, правда, не по служебному рвению, а по своим донжуановским лихим подвигам. Этот сплоченный воинский коллектив (коммунист, два комсомольца, беспартийный) под моим чутким руководством должен был решать в соответствии со штатным расписанием задачу — проведение автономных испытаний одной из важнейших систем — автомата угловой стабилизации ракеты. Впрочем, каждая из систем ракеты является важнейшей! Хотя с самого зарождения ракетной техники идет извечный спор между фирмами, разработчиками, испытателями — кто важнее и главнее и без каких систем и агрегатов ракета не взлетит или не долетит до цели. Многолетний опыт запусков ракет имеет и печальную статистику: ракеты взрывались на старте из-за того, что в приборе реле стояло не того типа, а космонавты гибли оттого, что не вовремя срабатывал какой-то клапан. И несмотря на это я влюблен был в свой автомат стабилизации и считал его самым главным в ракете! Конечно, мы, молодые лейтенанты, имели пока еще очень смутное представление о той технике, которую мы должны эксплуатировать после постановки ее на боевое дежурство, о той ответственности, которая ложится на наши еще неокрепшие плечи. Все это придет с годами.

Итак, мы формировали новую ракетную воинскую часть, а в это время здесь же на полигоне разработчики, представители промышленности и военные испытатели полигона отрабатывали многочисленные бортовые и наземные комплексы этой ракеты и производили ее опытные пуски. Они-то и были нашими учителями и наставниками. Основная масса испытателей полигона — это наши же ростовчане более ранних годов выпуска. Военные испытатели! Это — уникальнейшая когорта военных ракетчиков. Придет время, и мне и моим коллегам придется работать бок о бок с ними. А пока ответственным по отработке и испытаниям системы угловой стабилизации от полигона был капитан Поцелуев Александр Васильевич. Тот самый! Это наша с ним первая встреча, с которой и началась наша многолетняя дружба.

Что такое армейские будни в воинской части на этапе ее формирования? Здесь две основные задачи — создание и сплачивание воинского коллектива и освоение матчасти. Как все просто — так, во всяком случае, думали мы, молодые лейтенанты. Но, как говорится, жизнь вносит свои коррективы. Учитывая, что мы были на полигоне на правах бедных родственников, нам всем, от командира части до рядового солдата, приходилось решать такие проблемы, о которых мы и слыхом не слыхивали. Ну, например, замполит поставил боевую задачу — срочно сделать и красочно оформить стенд «Ракетчики — надежный щит нашей Родины». А из чего делать, не сказал. Забыл, наверное. А кто нам даст краски, материал, тушь, да и простой линейкой-то не разживешься. А где достать лист фанеры, как основу для этого самого щита? Вот и ходишь по площадке — у кого попросишь, у кого обменяешь или купишь, а где и просто стащишь. Делали мы это с чистой совестью, ибо брали без разрешения не для своих корыстных целей, а ради благородной идеи повышения уровня боевой подготовки нашей молодой части.