Моя бесстрашная героиня - Владимир Абрамович Цесис
Доктор Соркин сказал нам, что немедленно после того, как он закончит с операцией радикальной мастэктомии, Марине предстоит второе вмешательство: на этот раз это будет пластическая операция, которую будет проводить доктор Бельский.
Пластический хирург, доктор Бельский, обследовавший Марину у себя в кабинете за неделю до операции, сказал нам тогда, что его участие в операции будет состоять из двух частей. Первая заключалась в том, чтобы возвратить груди приемлемую форму. Реконструкция груди в этой ситуации может осуществляться двумя способами. Первый, более сложный, когда создается кожный лоскут, содержащий мускульные ткани и кровеносные сосуды, который вживляется в грудь. Второй, значительно проще, когда «кожаный мешок» – результат обширной мастэктомии – он заполнит имплантом, протезом, силиконовым пузырем, наполненным солевым раствором. Марина, не задумываясь, выбрала силиконовый имплант. После установки протеза для устранения косметической асимметрии доктор Бельский собирался произвести хирургическую коррекцию для косметического уменьшения размера здоровой груди.
В день операции
Поскольку операция обещала быть долгой, в назначенный день, рано утром, Марина явилась в приемный покой университетской больницы. Я пожелал ей успеха, мы попрощались, и я отправился в зал ожидания хирургического отделения.
Хорошо организованный зал ожидания обслуживали два волонтера, которые относились к людям с уважением и пониманием. Переживая, каким будет исход операции, я устроился в дальнем углу зала ожидания, тщетно пытаясь вчитаться в книгу, которая была со мной. Прошло уже 4 часа, а операция всё еще не заканчивалась. Вдруг я почувствовал легкое прикосновение к моему плечу. Подняв голову, я увидел дружелюбное лицо мужчины средних лет в кипе, круглой тканевой шапочке, которую носят религиозные евреи.
– Я тут проходил мимо, и увидел, что вы тоже носите кипу, что нечасто случается видеть у меня на работе. Поэтому, как капеллан этой больницы, я решил заговорить с вами. Вы не против? – спросил он меня.
– Наоборот. Ничуть не против. Собственно, я очень благодарен, что вы подошли ко мне, – ответил я. – Я не люблю афишировать свою принадлежность к еврейству и обычно не ношу кипу, но сегодня – и как капеллан, вы поймете почему – я почувствовал, что я должен ее надеть.
– Понимаю, – ответил капеллан с искренним сочувствием. – Кого оперируют?
– Доктор Соркин удаляет большую раковую опухоль из груди моей супруги. Я жду конца операции здесь уже более 4 часов.
– Подождите секундочку, – сказал капеллан и отошел к столу волонтеров.
Вернувшись, он сообщил мне, что операция уже закончилась и Марина находится в послеоперационной палате. Я смогу увидеть ее, когда меня позовут. Потом капеллан взял меня за руку и спросил, не хочу ли я вкратце рассказать ему свою историю. Как можно было описать все, что происходило у меня внутри, в нескольких словах? Когда я отказался, он еще раз выразил мне свои соболезнования и ушел. Эту встречу, которая продлилась не более четверти часа, я потом долго не мог забыть. Кто станет отрицать, что в тяжелой ситуации в тяжелый час человек нуждается в словах поддержки и сострадания!
Вскоре после того, как капеллан ушел, передо мной появился доктор Соркин. Одетый в хирургический халат, он выглядел очень усталым. Мы пожали друг другу руки, и он сел рядом со мной.
– Здравствуйте, доктор Цесис. Только что я закончил оперировать вашу жену, – начал он. – Как я и предполагал, рак распространился по всей левой груди. После мастэктомии доктор Бельский ввел в ее грудь временный силиконовый протез. Потом его заменят на постоянный. Чтобы не было нежелательной асимметрии, я помогал доктору Бельскому уменьшить размер здоровой правой груди. А теперь… неприятная новость, – он помолчал, и, сделав глубокий вдох, продолжал. – Все 25 лимфоузлов в подмышечной области вашей супруги, кроме одного, злокачественные. Это значит, из 4-х стадий рака груди у вашей жены стадия III С. «С» означает, что рак распространился на 10 или более подмышечных лимфоузлов, но, как мы знаем из предыдущего исследования, не на внутренние органы. Я очень сожалею. Из положительного, по крайней мере, могу сказать, что отсутствие метастазов в других органах звучит обещающе.
Как я ни сдерживался, у меня в глазах появились слезы. Для доктора Соркина, хирурга с большим стажем, в моей реакции не было ничего нового. Он видывал реакцию и гораздо похуже.
– У вас есть все основания переживать по поводу таких плохих новостей, – продолжал он тихим усталым голосом, – но не забывайте, что на сегодняшний день в онкологии есть много видов эффективного лечения, которые могут превратить болезнь вашей супруги в хроническую.
С этими словами доктор Соркин, попрощавшись, пошел по своим делам. Вопреки дурным новостям о состоянии Марины, его слова, особенно бесценные слова о том, что рак у нее может стать хроническим, помогли мне восстановить контроль над собой. Если итог операции – не смертный приговор, думал я, и есть вероятность, что болезнь может перейти в хроническую, значит не все еще потеряно. Слабая искорка надежды разгоралась в моем сердце все ярче и ярче. Битва за жизнь Марины только начиналась, и я готов был использовать все, что возможно, чтобы вырвать ее из цепких щупалец рака. Не сдавайся, ни за что не сдавайся, говорил я себе.
Надежда – магическое слово. Не раз я убеждался, что при наличии надежды возможно все. Надежда в самых критических медицинских ситуациях помогает сохранить здравость рассудка и силу духа. Даже самым трезвомыслящим и объективным людям надежда дает мотивацию продолжать идти вперед и бороться с врагом видимым и невидимым. В этот один из самых драматических моментов моей жизни я еще не знал, как магическое слово «надежда» поможет Марине и мне неуклонно идти вперед по пути дальнейших жизненных испытаний.
Через два небогатых событиями дня Марину выписали из больницы. Несмотря на то, что она знала всю правду о результатах ее операции, она, оставаясь сильной и непоколебимой, нисколько не изменила свое положительное отношение к жизни. Ничто в ее внешнем виде не выдавало страха и беспокойства, и эта несгибаемая решимость и в дальнейшем никогда не покидала ее. Долгие последующие годы я не мог не удивляться, с какой храбростью и бесстрашием моя жена воспринимала нескончаемый поток обрушивавшихся на нее плохих новостей. В моих глазах она была истинной героиней. За долгое время болезни Марины я не раз не мог сдержаться и допытывался у нее, из
