Михаил Кутузов - Тактика победы

Чернь вообще вину слагает на Юсуф-агу, управляющего всеми податями, вновь изобретенными. Духовенство не менее черни озлоблено, ведая желание его приобщить к своему департаменту и управление доходами мечетей. Разные чиновники, кои прежде всякими несправедливыми способами доставляли себе доходы, ныне находят себя без всякого влияния на дела и видя Решид-эфенди и Юсуф-агу, поглощающих исключительно все аксиденции.

Кроме сказанных мной беспокойств, в Румелии бунт скутарского Махмуд-паши, который столь усилился, что Порта неоднократно уже предлагала ему договоры, на которые он не соглашается. Мятежники в Румелии поныне вовсе к нему не принадлежат, но ежели и сии войдут с ним в разумение, тогда будет он вдвое сильнее и вдвое опаснее для Порты. С другой стороны, мятеж Абдул-Вегаба в Аравии не может не беспокоить Порту. Все сии несчастья недовольными относятся на настоящий образ правления.

Кючук Гусейн, нынешний капитан-паша, доселе мало вступающийся в правление, наперсник и свойственник султана, явно уже начинает недоброхотствовать правящим министрам и по доступу своесу к государю не приминет вредить делам их. Все сие предвещает скорую перемену министерства, к чему, кажется, привязано и уничтожение Совета, но неминуема перемена визиря, который и вступит в правление со всею властью к достоинству его привязанной.

Нравственный его характер восприймет главное влияние во все поступки Порты, и тогда можно будет решить вопрос, насколько полезна перемена министерства для сохранения мира.

По политическим делам драгоман Мурузи имеет немалое влияние; будучи подкреплен советами брата своего, князя воложского, и интригами другого брата, не меньше умного, в Фанаре живущего, сделался он ближайшим наперсником Решид-эфенди. Трудно найти молодого человека лукавее и коварнее его. Сила Мурузиев вообще простирается так далеко, что многие турки из недовольных между прочими жалобами говорят, что правят государством Мурузии.

Не было у нас никакого дела частного с Портою, которое бы ведено было прямым и справедливым образом, как бывало прежде, и сие относить должно нравственному характеру драгомана. Вы уже имели случаи видеть, что он удобен иногда заноситься, а потому и нужно от времени до времени возобновлять исправление, сделанное ему Вами. Я и сам был в необходимости угрожать ему гневом двора моего, и он казался быть уверенным, что в таком случае потерять он может более, нежели свое место.

Он разделяет со многими здешними приверженность к якобинцам. Коварный Декорш успел сделать друзей своей факции из людей всякого состояния. Явные же сообщники его из людей значущих суть: тефтердар Саид Али, второй адмирал и терсана-эмини, или интендант адмиралтейства. Чрез софизмы Декоршевы духовенство турецкое уверено, что истребление закона христианского во Франции приближает якобинцев к мусульманам.

В простом народе успехи его еще приметнее; якобинцев почитают братьями, все адские сочинения, бывшие орудием погибели Франции, толкуются в кофейных домах, и ослепленная Порта, которую остерегают иностранные министры, не дает сему ни малейшего внимания. Главнейший сотрудник Декорша есть Мураджа, драгоман швецкой миссии, столько же коварный, но, будучи уроженец здешний, имеет преимущество в знании людей и обычаев.

Ожидаются, как Вам известно, два комиссара конвенциональных; без сомнения, имеют они и предложения к Порте. С их прибытием может быть уменьшится кредит частный Декоршев, но каковы бы комиссары ни были, отвечать можно, что не будут столь вредны, как один Декорш.

Главные предложения Декоршевы Порте состоят: 1-е. Чтобы признать Республику. 2-е. Чтобы заключила Порта наступательный союз с Франциею против обоих императорских дворов. И поныне не преуспел Декорш еще ни в том, ни в другом. Реис-эфенди, маня его надеждою, не постановил еще ничего.

Ныне, как Вам известно, прибегает он к угрозам, но доколе союз воюющих держав не разрушится, дотоле надеяться должно, что Решид-эфенди останется при одних обещаниях. Касательно сумасбродств, от якобинцев происходящих, делаются всегда общие поступи от министров союзных держав. Полезно бы было, когда бы они употреблялись всегда кстати, но, может быть, весьма натянутые меры по сему предмету более вреда нежели блага сделали.

Резидующие здесь министры европейских держав Вам уже довольно известны, но собственное мое мнение об них следующее:

Английской посол кавалер Энсли имел часто несогласия с министрами, здесь резидующими. Он человек беспокойный и по сему свойству не может быть без интриг или с Портою, или с резидующими здесь иностранцами. Его обвиняют в недостатке ревности к общему делу противу факции, господствующей во Франции, сие может относиться иногда частному несогласию его с министрами, все же требуемые мною от него поступи против Декорша по ежедневным происшествиям делал он весьма охотно.

Порте весьма важны отношения наши с Англией, ибо на сию державу надеялась она по затеям своим против России. Пребывание посла турецкого в Англии есть давняя работа Энсли, недоброхотного России, но ныне, кажется, что Порта и Англия в сем поступке раскаялись.

Посол Венециянской Республики Фоскари заслуживает только примечание по робости его против якобинцев. Он помогает их корреспонденции и поневоле принимает их в дом свой и столько же робеет по сим поступкам перед министрами союзных держав.

С императорским интернунцием бароном Гербертом обходился я с некоторою искренностью по делам общим. Я нахожу его человеком весьма самолюбивым и начинающим всякое дело от собственной своей пользы, и сими двумя пружинами только можно его направить на какой-либо подвиг. Лично не любит он Россию и с досадою видит, что уважение к нему от Порты есть единственно по мере связей двух императорских дворов.

Он, сказывают, подал надежду Порте, что может быть принят в Вену резидующий министр турецкий, по примеру Англии, и в сей надежде сделала Порта предложение Венскому двору, которое, однако же, поныне без ответа. Он иногда открывал мне мнение свое искренно, но для сего должно весьма обольстить его самолюбие и таким способом можно с ним советовать. Он уверен (сказывают надежные люди), что в случае разрыва между Россиею и Портою остаться может Австрийский двор незамешанным.

Сие мнение тем вреднее, что на малые происшествия, могущие способствовать разрыву, взирать он будет равнодушно. Вам известно, сколь нужно сохранять связь неразрывную с австрийским министром и показывать оную публике.

Прусский министр господин Кнобельсдорф прежде сего казался быть совсем преданным барону Герберту; после некоторого времени и, без сомнения, по произошедшим холодностям в конце прошедшей компании между дворами, а более по письмам Луккезиния удалился он от интернунция приметным образом. Он показывал мне многие расшифрованные депеши от своего государя, где ему предписывается иметь со мною наитеснейшую связь. (Заметить должно, что сии открытия были прежде того времени, как зачал требовать Берлинской двор сюбсидов).