Сергей Капица - Мои воспоминания

С помощью студии научно-популярных фильмов мы смонтировали вполне сносный фильм на 15 минут, который назвали «Над нами Японское море». Закадровый текст наговорил Мигдал, и была специально написана музыка. Мы дружили с молодым композитором Колей Сидельниковым[67], он и сочинил музыку, причем в додекафонической манере, которая была тогда страшным образом запрещена. К счастью, в кинематографии никто не знал, что такое додекафоническая манера, а если нас спрашивали, что это за стиль, мы отвечали, что это подражание «Коньку-Горбунку» Римского-Корсакова. Фильм был отпечатан тиражом 1000 экземпляров и вышел на экраны.

Мигдал всегда был известен тем, что очень любил розыгрыши. И вот у меня появился случай разыграть Мигдала.

Дело в том, что во время экспедиции мы получили поддержку от военных моряков, нам очень помог адмирал Исаков[68]. Когда мы сделали фильм, то показали его морякам, и они были очень растроганы: многие просят помочь, а потом — даже не поблагодарят. В результате у нас наладились дружеские отношения.

И вот однажды во время теоретического семинара по физике, который каждый четверг вел Лев Ландау[69] в Институте физических проблем, меня вдруг вызывают в канцелярию. Звонят по правительственной связи от главнокомандующего ВМФ адмирала Горшкова[70] и сообщают, что он хочет посмотреть наш фильм. И тут я понял, что пришел великий момент, когда я разыграю Мигдала. В перерыве я подошел к нему и развязным тоном говорю: «Аркадий Бенедиктович, тут звонили от адмирала Горшкова, просят показать наше кино». Он, конечно, решил, что я его разыгрываю: «Сергей, придумайте что-нибудь поостроумнее!»

Но я продолжаю: «В три часа нас ждут в штабе военно-морского флота в Козловском переулке!».

У меня тогда была машина и после семинаров я иногда подвозил Мигдала домой. На этот раз я приготовил коробку с фильмом и в третьем часу подошел к Мигдалу: «Нам пора ехать, нас ждут!» Он опять не поверил, и решил, что я, как обычно, хочу подвезти его до дома. Он жил на Таганке, и пока мы ехали в этом направлении, он был спокоен. Но когда я повернул в сторону улицы Кирова, он стал сердиться: «Куда вы едете? Вы же хотели меня домой отвезти!» А я уже подъезжаю к проходной Генштаба флота, к машине подскакивает бравый военный, открывает дверцу, проводит нас через проходную и приглашает к командующему адмиралу Горшкову! До этого момента Мигдал еще мог себе представить, что я ради розыгрыша договорился с знакомым офицером, чтобы он встретил нас у машины, и только когда мы уже прошли через три поста в здание штаба, он понял, что все всерьез…

Мы показали морякам фильм, нас очень хорошо приняли и обещали помощь. На следующий год когда мы опять отправились снимать подводное кино, к нам был прикомандирован военный катер.

На этот раз мы поехали на остров Моннерон. У нас уже был опыт подводных съемок, кроме того, мы обзавелись второй камерой, электрической, с лучшей оптикой, а о кальмарах речь больше не шла.

Летом 1960 года наша группа вновь готовилась к экспедиции в Японское море. Новыми членами нашей подводной группы стали Юрий Адачук и врач экспедиции Александр Калмансон. На экспедицию у нас был один месяц. За этот короткий срок мы должны были снять цветной фильм о жизни морских животных. Теперь наша группа имела два киноаппарата, и мы сконструировали еще один подводный бокс. Наш новый аппарат «Конвас-автомат» был очень удобен для подводной съемки, так как имел привод от электродвигателя и кассету, в которую помещалось 60 м пленки.

В этой экспедиции мы тоже очень продуктивно провели время. Сам остров совершенно изолированный, автономный. Там были заповедные лежбища каланов, пейзажи острова были удивительной красоты. Рыбаки отдавали нам прилов, то, что попадало в их сети кроме рыбы, и мы снимали разных морских гадов. Однажды, когда я был на рыболовецком сейнере, вдруг случился шторм, и меня не смогли высадить обратно на Моннерон. Я ушел вместе с экипажем сейнера на Сахалин и двое суток сидел в поселке без денег. Пришлось послать отцу телеграмму с просьбой перевести мне 25 рублей. Отец был очень удивлен и ответил: «Зачем тебе деньги?»…

Во время этой экспедиции мы видели много удивительных мест. Как-то по дороге в Корсаков мы высадились на «Камень опасности» посередине пролива Лаперуза между Хоккайдо и Сахалином. Эта небольшая группа скал получила свое название из-за страшной силы течения. Там мы снимали гигантских моржей и морских львов.

Однажды я вышел на палубу и увидел, что вокруг нашего кораблика из воды высунули свои почти собачьи морды несколько маленьких тюленей. Усики, ушки на макушке. И очень умные, совершенно интеллигентные глаза внимательно смотрят на корабль. Я спросил боцмана: «Что это они на нас так смотрят?» — «А, говорит, это они музыку слушают». Действительно, в это время по громкой связи играла незамысловатая музыка. Боцман пошел в рубку и вырубил музыку — зверьки покрутили головами и уплыли. Но стоило ему включить музыку, как они тут же вернулись и снова так же внимательно стали слушать. А мы ищем связи с внеземными цивилизациями!

В заливе Анива есть лагуна Буссе, круглая плоская лужица, тепловатая и неглубокая. Мы пошли туда на катере в надежде найти что-нибудь интересное. Я надел акваланг, с трапа спустился за борт, и еще держась за последнюю ступеньку, увидел, что меня окружали медузы-крестовички.

Это очень опасное существо, оно обжигает нервно-паралитическим ядом. Я так перепугался, что даже руку свело, и стал медленно карабкаться вверх, все время ожидая смертельного удара. Вылез на палубу — на мне лица нет. Меня спрашивают, в чем дело, а я еле шепчу: «Крестовичок!» Никто, естественно, погружаться больше не стал. Мы подошли к судну, на котором работали водолазы, добывавшие анфельцию — водоросли, из которых делают агар-агар. Они сказали, что это вполне безобидные медузы. Потом мы нашли этого «крестовичка» в толстой книге «Беспозвоночные Японского моря». Оказалось, что, действительно, есть две очень похожие медузы, одна — смертельно ядовитая, а другая — безопасная, но чтобы их различить, надо быть тренированным биологом.

Мы сняли кино про наши похождения, сделали фильм, который назывался «У скал Моннерона», в нем было гораздо больше подводных съемок, чем в первом. В 1965 году с этим фильмом я поехал на фестиваль спортивного кино во Францию, на Новый год в Канны. Фестиваль спортивных фильмов проходил в том же дворце, где бывает знаменитый Каннский фестиваль. В те времена самолет в Париж летал только раз в неделю, и оттуда надо было ехать в Канны на поезде. В Париже в представительстве Союзфильмэкспорта была дама, которая должна была обеспечить наше передвижение. Билетов, конечно, не было — Новый год. Дама предпринимала какие-то попытки добыть билеты, и, наконец, прибегла к последнему средству: позвонила «месье Дюпону». Разговор был примерно такой: сначала обмен любезностями по-французски, а потом на чисто русском: «Моисей Абрамович, мне нужен билет в Канны». И вопрос был решен.