Андрей Черныш - На фронтах Великой войны. Воспоминания. 1914–1918

Посланные казаки конвойной сотни, имевшей, между прочим, очень энергичных и толковых офицеров, ни души живой не нашли. Точно сама деревня воспламенилась от одного нашего приближения. Между тем ясно было, что поджог – сигнал противнику о нашем приближении: подходила колонна главных сил 35-й дивизии.

К вечеру войска корпуса прошли железную дорогу Рава Русска – Любачув на участке Слотвины – Горинец. Сколько-нибудь крупных частей противника не видели. Замечали лишь следы его поспешного отхода: отбившиеся партии, брошенные повозки, оружие, патроны, бродившие лошади.

Ночевали в районе Сенявка – Радруж – Слотвины. Штаб корпуса – в одной из дорожных казарм, близ ст. Слотвины. При этом в занятом районе уже после того, как войска расположились, было изловлено несколько партий отбившихся от своих частей австрийцев. Этот бродячий, без фронта, противник, помню, создавал в штабе корпуса весьма нервное напряжение, так как пока что выяснялось, что имеется дело с партией, а не с серьезными силами противника, все оставались в напряжении; ночью же приходилось принимать особые меры обеспечения верной доставки распоряжений и донесений.

Вошли в искро-телеграфную связь со штабом армии. Однако он не остановил нас и не дал нам нового направления, хотя уже и ясно было, как день, что мы слишком вклинились поперек движения 3-й нашей армии.

30-го мы еще продолжали движение на юг. Штаб корпуса шел в голове правой колонны 35-й дивизии, шедшей, вследствие плохих дорог, побригадно. Около полудня, выходя из лесистой полосы между ручьями Слотвинка и Вишня, против с. Грушов, мы, наконец, увидели влево[102] верстах в 5–7, в направлении с. Завадов неприятельскую колонну, которая спускалась с возвышенности. В голове нашей колонны заметили неприятеля. Мортирная батарея в это время подходила к опушке леса. Она тотчас снялась в лесу и прямой наводкой открыла огонь по замеченной колонне. Дистанция оказалась почти предельной. И, пожалуй, лучше было бы, если бы мортиры и не открывали огня. Тогда эта колонна была бы нашим трофеем, так как мы могли бы ее накрыть и пресечь ей путь неожиданно. Теперь же противник понял грозившую ему опасность и принял меры. К с. Клонице – Дрогомысль он развернул заслон, прикрываясь которым, продолжал уходить на с. Нагачув.

Шедший в голове колонны 138-й Болховский полк был двинут начальником дивизии вперед. Болховцы очень быстро развернулись и повели наступление по обе стороны дороги на Клонице. Противник не выказал особенного сопротивления. Болховцы скоро заняли Клонице и, не останавливаясь в нем, продолжали наступать дальше, тесня противника. Правее болховцев пошли затем нежинцы. Тем не менее колонна противника, хотя и сильно пощипанная, с отъеденным хвостом, успела выскользнуть. За нею гнались до самого Нагачува. Вероятно и еще бы дальше гнались полки 35-й дивизии, но впутались они снова в свои войска, части 10-го корпуса[103], правофлангового 3-й армии.

3-я дивизия несколько отстала. Она достигла Завадов – Вержбляны. На ее пути было брошено противником бесчисленное количество повозок, кухонь, лошадей, парков, складов с продовольственными и боевыми запасами. 9-й Ингерманландский полк, шедшей 30-го в авангарде 3-й дивизии, с большим трудом прошел через Немиров, совершенно забитый обозами и парками противника. Было насчитано до 3000 повозок, зарядных ящиков и всевозможных других упряжек.

Штаб корпуса расположился в Грушове. Селение было очень небольшое. Но в нем находились казармы крупной кавалерийской части (кажется, здесь квартировала бригада венгерской конницы) и штаб. Мы тут нашли огромное количество обмундирования и конского снаряжения; особенно много было одеял и попон; также мы приобрели для себя здесь отличные английские седла. В помещении главного начальника гарнизона, отличном, даже роскошном особняке, окруженном парком, мы и разместились. Перед нами тут постоял какой-то крупный австрийский штаб, как говорили жители – штаб армии. Это возможно, потому что здесь мы нашли большой запас чудного издания австрийских карт 5-верстного масштаба. Мы с удовольствием ими потом пользовались, так как они необычайно были ясны и точны.

К вечеру сюда из 35-й дивизии поступило много пленных и различных трофеев. На последние началась какая-то охота даже всеми чинами штаба. Кажется, не было солдата при штабе, писаря, денщика, который бы не имел австрийской лошади с полным снаряжением, австрийской винтовки или карабина, или револьвера с соответствующим запасом патронов в кожаном австрийском ранце; австрийского одеяла; все питались австрийскими консервами, галетами и даже попадались плитки шоколада.

Все это разбросано было противником почти на всех путях в районе Рава Русска – Немиров – Грушов.

На 31 августа мы уже отдали распоряжение войскам оставаться на месте, так как ясно было, что пора убрать корпус куда-то назад, ибо он оказался на пути движения частей нашей 3-й армии. Мы стали ждать для того распоряжения штаба армии.

На этом преследование наше с маневром во фланг и тыл противнику окончилось. Войска, особенно 35-я дивизия, выказали много энергии и резвости и не их вина, что им пришлось уже пройтись лишь по отдавленным хвостам ускользнувшего противника. Потеря суток под Томашовом, как упоминается выше, тому причиной.

7. Вывод корпуса из района 3-й армии

В Грушове мы постояли одни сутки. Отдыхали. В штаб все время доставляли партии пленных и различные трофеи. Войска отдыхали.

Из штаба армии пришла директива, коей корпуса армии, главным образом 5-й и 17-й, оттягивались назад, чтобы очистить район, по которому двигалась 3-я армия. Ее правый фланг, 21-й корпус, направлялся на Любачув.

Во исполнение этого 1 сентября мы выступили из Грушова на Любачув. Туда же двинулись и дивизии: 35-я из района Начачув – Дрогомысль, 3-я из района Завадов – Вержбляны. Замечательную картину представлял из себя наш штаб, когда мы вышли из Грушова. Наша штабная конница значительно возросла в числе, ибо помимо конвойной сотни и эскадрона Кинбурнских драгун, следовало еще до полусотни конных: все писари, денщики, чины команды связи, хозяйственные чины – все это было «конно и оруж-но». У всех оказалось по австрийской лошади с полным снаряжением и все до зубов были вооружены различным австрийским оружием.

В Любачуве мы только переночевали в доме какого-то богатого «мазепинца»[104], который при подходе русских бежал.

Все в его доме мы нашли совершенно разгромленным. На следующий день мы перешли через Дахнув и Цешанув в Люблинец Новый. Дахнув и Цешанув – жидовские местечки – были совершенны сожжены.