Рольф Грамс - 14-я танковая дивизия. 1940-1945

Необходимо иметь в виду, что к этому времени ежедневная норма выдачи хлеба в котле только для боевых частей составляла 200 граммов, а тыловые части и штабы получали по 100 граммов на человека. Горячая пища состояла из жидкого горохового супа, приправленного кониной и тому подобными суррогатами. Размещение войск в землянках в безлесной и пустынной степи было крайне примитивным. Из-за нехватки горючего сюда было невозможно доставить топливо. Однако, несмотря на все эти трудности, в конце декабря — начале января началось планомерное формирование таких крепостных батальонов.

Эта планомерная работа была нарушена 10 января, когда в 4 часа утра началась крупная наступательная операция русских войск. Это наступление было вполне ожидаемым, так как все предложения о капитуляции были отвергнуты нашим командованием. Уже через два дня обе боевые группы 36-го танкового полка и 2-го батальона 103-го панцер-гренадерского полка под командованием капитана Эриха Домашка оказались сильно измотаны. Превосходство русских в артиллерии, особенно в реактивных установках залпового огня, оказалось подавляющим; мы не могли почти ничего противопоставить им. Ежедневная поставка снарядов для легких полевых гаубиц составляла 50 штук на всю армию!

В ночь с 11 на 12 января 1943 года русские вышли на западный берег реки Россошки. Наши гренадеры оказывали ожесточенное сопротивление, несмотря на то что лежали без всякой защиты в открытой, обледенелой степи! 13 января вражеские атаки были продолжены с неослабевающей силой. Еще 12 января группе Зайделя пришлось оставить свои позиции на юго-западном участке фронта у Карповки, так как они были окружены уже с трех сторон.

На южном участке фронта крупные соединения русских прорвались между нашими слабыми опорными пунктами, гарнизоны которых с наступлением темноты отошли назад и попытались до следующего утра создать еще одну временную оборонительную цепь из опорных пунктов.

13 января противник находился уже в нескольких километрах от хутора Дубининский. Из штаба армии дивизия получила приказ «удерживать эту позицию до последнего человека и не отступать ни шагу назад». В ответ на это в ночь с 13 на 14 января была уничтожена вся техника, без которой можно было обойтись, включая и бензовозы, а блиндажи и окопы подготовлены к отражению ожидавшейся атаки противника. Однако утром 14 января из штаба армии неожиданно поступил новый приказ следующего содержания: «Командир 14-й танковой дивизии генерал-майор Латтман немедленно вступает в командование 389-й пехотной дивизией вместо заболевшего генерал-майора Магнуса[9]. Начальник оперативного отдела дивизии подполковник фон Пецольд получает задание произвести рекогносцировку местности в районе населенных пунктов Песчанка — Воропоново — Гумрак с целью создания там нового оборонительного рубежа. 36-й танковый полк, в котором осталось девять танков, переходит в непосредственное подчинение 14-го танкового корпуса, дислоцированного на хуторе Дубининский. Он вводится в действие на западе и юго-западе».

Остальные подразделения дивизии должны были немедленно отойти к хутору Сталинградский и там установить связь с армией. Этот отход по степи протяженностью около 25 километров прошел без осложнений. На хуторе Сталинградский дивизия обнаружила более или менее пригодные блиндажи. Сразу же был установлен контакт с ближайшими соседними подразделениями с целью организации совместной обороны. Тем временем русское наступление продолжало успешно развиваться, и противник продвигался все дальше. Армия тщетно пыталась стабилизировать положение на прорванном западном фланге котла. Создалось впечатление, что ситуация вышла из-под контроля штаба армии и о планомерном командовании теперь уже не могло быть и речи.

Так, например, 11 января по приказу штаба армии подполковник Лангкайт должен был явиться к генералу Пфефферу 297-я пехотная дивизия), находившемуся со своим штабом в районе западнее Воропонова, чтобы руководить вводом в бой танков. Когда мы прибыли к генералу Пфефферу, дивизия которого вела отчаянный оборонительный бой за позиции у хуторов Кравцов и Цыбенко и за высоту 111, которая господствовала над входом в большую балку, уходившую в сторону Песчанки, то сначала генерал Пфеффер очень обрадовался. Его первый вопрос был: «Сколько у вас танков?» Наш ответ: «Ни одного. Мы получили задание руководить вводом в бой вашей бронетехники!» На что генерал Пфеффер сказал: «Оба штурмовых орудия, которые у меня еще остались, я могу ввести в бой и сам». (Здесь следует упомянуть подполковника Линдова, который почти в безнадежной ситуации сумел сохранить остатки 297-й пехотной дивизии.)

Также мало шансов на успех имела и экспедиция подполковника фон Пецольда, который на обычной легковой машине должен был в заснеженной, изрезанной глубокими балками степи без подходящих дорог найти удобную оборонительную позицию для нескольких дивизий, удаленную более чем на 20 километров от хутора Сталинградский. Прежде чем эта рекогносцировка была проведена, надобность в ней отпала сама собой, так как положение на фронте снова изменилось. Впрочем, при 25–30 градусах мороза и метровом снежном покрове, а также крепкой как камень земле любой квадратный метр степи был настолько же хорош, насколько и плох для оборудования полевых позиций.

На хуторе Сталинградский из немногих остававшихся еще боеспособными подразделений 14-й танковой дивизии были снова сформированы боевые группы. (Операция «Крепостной батальон» после сформирования 7-го крепостного батальона и ухода дивизии с хутора Дубининский была прекращена.) Под руководством обер-лейтенанта Пёшмана дивизионная служба снабжения также сформировала одну усиленную роту, которая была введена в действие на северном участке фронта недалеко от Татарского вала[10]. И хотя эта рота была сформирована в основном из военнослужащих старших возрастов, не обученных ведению боя в пешем строю, они зарекомендовали себя с наилучшей стороны, однако уже через несколько дней эта рота была полностью уничтожена.

К 16–17 января 1943 года вся дивизия насчитывала всего лишь несколько сот здоровых, хотя и физически ослабевших бойцов. Все остальные имели ранения или обморожения различной степени тяжести. Но, несмотря на все это, моральный дух личного состава дивизии оставался высоким, хотя никто не знал, чем же все вообще закончится.

Русские перебросили главные силы своих наступавших войск с западного участка фронта на южный. Прорванный во многих местах накануне южный фронт в течение дня совсем развалился. 376-я пехотная дивизия генерала фон Даниэльса, державшая оборону в районе железнодорожной станции Карповка и восточнее от нее, была полностью истреблена.