Александр Волков - Лев Рохлин: Сменить хозяина Кремля

В действиях Пуликовского усматриваются признаки состава преступления, предусмотренного ст. 260-1 у п. «в» УК РСФСР, а именно — халатное отношение должностного лица к службе, повлекшее тяжкие последствия.

Однако уголовное дело возбуждено быть не может, так как Государственной думой 19 апреля 1995 года объявлена амнистия в связи с 50-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг., и допущенное Пуликовским правонарушение попало под ее действие».

Из документа видно, какая была чехарда. Бригадой распоряжались то представитель Генштаба, то командующий группировкой, то приказы поступали из штаба корпуса. Тем не менее, прокуратура виновного определила — Пуликовский. Только в одной бригаде погибло 157 человек, а генералу «вышла» амнистия…

— Тогда еще здорово «отличился» командующий Северо-Кавказским военным округом генерал Анатолий Квашнин, будущий начальник Генерального штаба, — уже в наше время прокомментировали мне ситуацию, сложившуюся в Чечне, бывшие работники ГВП. — Он все время вмешивался то в разработку операций, то уже в ходе боевых действий начинал управлять войсками, не зная изменившейся обстановки. Тыкал пальцем в карту и говорил: пусть выйдут на этот рубеж, тогда мы обеспечим продвижение этих… Гладко было на бумаге, да забыли про овраги — солдатам дорого обошелся его палец…

Что ж, в России и так бывает.

Комментирует ситуацию Юрий Ильич Скуратов, Генеральный прокурор Российской Федерации в 1995–1999 годах:

— Чеченская кампания выявила все болезни общества того времени, показала не только армейские проблемы, но и проблемы руководства государством. Обычно признаки застоя, гниения и коррумпированности в нездоровом обществе проявляются на более поздних исторических этапах, а тут уникальный случай — власть скомпрометировала себя и обнаружила свою сущность с самых первых шагов своего существования.

После назначения меня Генеральным прокурором России первая моя командировка была в Чеченскую Республику. Мы увидели совершенно наплевательское отношение к армии. Люди завшивленные, полуголодные, грязные. Можно было частично оправдать службу тыла, если бы война шла на чужой и труднодоступной территории, куда невозможно доставить продукты и обмундирование в нужном количестве. А тут все происходит в России, и элементарные вещи не смогли организовать. К тому же мы выявили тотальное воровство, снабжение осуществлялось жуликоватыми фирмами, которые поставляли некачественные консервы и другое продовольствие. Мы увидели совсем юных мальчишек, которых чуть ли не вчера оторвали от семьи, а сегодня направили воевать. На это позже обратил внимание общественности Рохлин — молодежь не проходила серьезной подготовки и легко становилась пушечным мясом. Это преступление.

Бесспорно, главная вина в этом Грачева и всех этих генералов из службы тыла. И командующий Северо-Кавказским

военным округом Анатолий Квашнин несет большую долю ответственности. Оценки тем событиям, которые давал в своих обращениях к нам председатель Комитета Госдумы по обороне Лев Рохлин, были очень ценными: во-первых, он сам там был и все видел своими глазами, а во-вторых, критика армейского руководства исходила из уст командира, который, несомненно, обладал полководческим талантом, и его слова дорогого стоили. Он блестяще разбирался во всех нюансах чеченской кампании, и прокурорским работникам отвечать на его запросы было сложно. Военная прокуратура и мы хоть и вскрывали недостатки, но в своих возможностях были определенным образом ограничены.

Лев Яковлевич неоднократно ко мне приходил, у нас были содержательные беседы, и я видел, насколько он уважительно относится к деятельности работников прокуратуры. Он нашел общий язык с моим заместителем Михаилом Борисовичем Катышевым, и они плодотворно взаимодействовали. Рохлин прекрасно разбирался в сути работы Главной военной прокуратуры, но по ряду причин у него не сложились отношения с ее руководителем Валентином Николаевичем Паничевым, и генерал настаивал на кадровых переменах. Хотя я считал и считаю, что Паничев — очень порядочный человек и хороший специалист. Я признаю, что замена его на Юрия Демина была моей кадровой ошибкой. Я сожалею об этом до сих пор. Во-первых, Демин был представителем спецслужб, и позже стало ясно, что для прокурорской работы он явно не годился. Черновой прокурорской работы не знал, она ему была непонятна, и он не смог наладить отношения в своем ведомстве. К тому же в нем возобладали карьеристские устремления.

В этой ситуации мы уже сами порой нуждались в помощи Льва Яковлевича и часто консультировались у него по вопросам обновления законодательства в интересах более качественного исполнения государственных задач. Он нас всегда поддерживал. Да и мы стали разделять его взгляды на роль Грачева в чеченской кампании. Мы возбудили несколько уголовных дел по фактам хищений в службе тыла. Я поменял руководителей и гражданской и военной прокуратуры по Чеченской Республике. Новые стали работать активней и эффективней.

Я написал довольно жесткое представление в адрес министра внутренних дел Анатолия Куликова как раз по материалам генерала Рохлина. Хотя надо признать, что ситуация во Внутренних войсках была чуточку получше, чем в армии. Да и Куликов, в отличие от Грачева, понимал, что мы в Чечне всерьез и надолго, организацией боевого обеспечения, тылом занимался серьезно.

Рохлин в чеченской кампании один из немногих генералов, кто показал командирскую зрелость, понимание всей меры ответственности за жизни людей. В основном же все военные успехи являлись заслугой среднего и низового звена — офицеров, сержантов и солдат. Они проявляли массовый героизм, самоотверженность, стойкость, силу духа и способность переносить тяжести военного быта. Лев Яковлевич своим примером доказал, что армия, несмотря на ее критическое положение, имеет светлые головы и все возможности для своего возрождения.

ХОД КОНЕМ

Рохлин видел, что его устремление наказать виновных в развале армии и флота, сформировать основные направления движения военной реформы не находят поддержки в Кремле, да и в самом Министерстве обороны. Грачев откровенно демонстрировал свое пренебрежение к генералу, и это отражалось на «прохождении» документов из Комитета по обороне. Все инициативы, предложения, новации законодателей чиновники в погонах клали «под сукно», телефонные звонки Льва Яковлевича выслушивали с холодной доброжелательностью, но его требования исполнять не спешили, явно опасаясь навлечь на себя гнев скорого на принятие необдуманных решений министра. В итоге страдало дело. С приходом в парламент Рохлина положение дел в Вооруженных Силах продолжало оставаться плачевным, и надо было как-то рубить тугой узел противоречий. Генерал приходит к нестандартному выводу: те, кто не желает ему помогать восстанавливать обороноспособность государства, должен уйти. На их место он поставит людей, которым можно доверять, кто разделяет его взгляды на будущее армии и России.