Тьерри Мейер - 8 полюсов Фредерика Паулсена. Путешествие в мир холода

Первая карта Арктики, труд Герарда Меркатора. Отметим, что гипотеза о намагниченной горе, расположенной на Северном полюсе и окруженной свободным ото льда морем, существовала в научном мире до начала XX века.

Из Афин мир представляется амфитеатром. Со всех сторон за горизонтом раскинулась Великая Недоступность, и Океан хранит ее тайну.

В Скандинавии мир видят совсем иным. Рассказывают о викингах, колонизирующих берега Гренландии и Северной Америки. Их кузены, варяги, поднимаются по течению Невы, волоком тащат свои дракары через болота и спускаются по рекам вплоть до Черного моря и Константинополя и, возможно, до Самарканда. При взгляде с Севера недоступность – это обширный мир, открытый для исследования. Фредерик Паулсен был потрясен скандинавской культурой. «В стране, где я вырос, мир викингов был абсолютно реален. Для французов, галлов, это прошлое. Но у нас сохранились даже имена викингов – например, вашего соседа могут звать Тор. Культура викингов – часть нашего подсознания. Это ведь была эпоха нашей славы!»

Как и все шведские школьники, в свое время Фредерик Паулсен попал под очарование этого народа-исследователя, который сыграл свою роль в становлении Руси, царил в Англии, Нормандии и на Сицилии. «Представляете: примерно в тысячном году одна женщина успела побывать и в маленькой колонии в Америке, и в Иерусалиме! У викингов были средства навигации, которые до сих пор нам не очень понятны – например, солнечный камень, позволявший им ориентироваться даже в пасмурную погоду.[37] Это была весьма развитая культура, которой мы, скандинавы, очень гордимся».

Фредерик Паулсен не случайно выбрал направление для своего первого путешествия к неизвестной земле: «Мы с моим другом Фолькертом Фалтингом, лингвистом, были очарованы викингами и Севером. Мы хотели поехать искать следы этой культуры туда, где еще говорят на языке викингов, – на Фарерские острова, в Исландию… Позднее полюс недоступности стал дополнением к нашему путешествию по следам викингов».

Что осталось от недоступности с течением веков? В пределах бассейнов Балтийского и Средиземного морей она отступала все дальше. О Китае рассказал Марко Поло, Новый Свет лишили девственности конкистадоры. Белый человек выжимает соки из Эльдорадо, исследует многолетние льды, поднимает неведомую целину, подчиняет народы. В XIX веке экспансия достигает Тимбукту, Замбези, Лхасы, Клондайка… Ранее неизвестные земли получают имена, карты мира становятся все точнее и точнее. Недоступность тает, как многолетний лед в фильме Альберта Гора о глобальном потеплении.

В начале XX века осталось только два белых пятна, на севере и на юге. Забудем на мгновение про Антарктиду (к ней мы вернемся в следующей главе) и посмотрим на Север. Тут появляется «Фрам» Фритьофа Нансена – первое судно, которому не опасны льды. Здесь же выходит на сцену Роберт Пири, путешествующий по льдам на эскимосский манер, на собачьих упряжках, и приблизившийся к Северному полюсу[38]. Кажется, что все просторы, все берега Северного Ледовитого океана отныне исследованы[39]. Но так ли это? Нет, в 1925 году многие миллионы квадратных километров многолетних льдов остаются неизученными, никогда не открывавшимися человеческому взору. Это последнее прибежище недоступности в северном полушарии, последний экран, на который романтики проецируют свое видение terra incognita. Многие в свое время не отказывали себе в удовольствии фантазировать на эту тему: так, Иоганн Лорбер, австрийский музыкант, объявивший себя ясновидцем, обещает адское пламя тем, кто отправится в путешествие в эту «пасть», где все сущее стремится через канал шириной в милю прямо к центру Земли. Были и серьезные прогнозы: океанолог доктор Харрис на основании изучения морских таблиц делает вывод, что там должна существовать земля. Исследователь Вильялмур Стефансон, рассказывающий об этом прогнозе в «Нью-Йорк Таймс», оценивает вероятность того, что так называемый «полюс недоступности» находится на неизведанной земле, в 50 % и допускает 10 % вероятности того, что эта земля будет такой же большой, как остров Куба.

Австралийский летчик Губерт Уилкинс открыл для себя Арктику, отправившись в экспедицию под руководством Вильялмура Стефансона (вверху: рождество-1913, он демонстрирует свой первый фильм эскимосам). Уилкинс станет фронтовым фотографом в Первую мировую войну, а затем исследует Северный полюс недоступности.

И вот Человек покушается на последнюю тайну: это сэр Губерт Уилкинс, забытый ныне герой-исследователь ХХ века. Тринадцатый ребенок овцевода из австралийского буша, Уилкинс потрясен драматической засухой, которая в 1901 году погубила скот и разорила отца. В 13 лет этот фантазер, сумевший впоследствии воплотить свои мечты в жизнь, пообещал посвятить себя «глобальному» вопросу, который будет доминировать в ХХ, веке – метеорологии. Он заворожен нарождающимися технологиями, которые пойдут рука об руку с его увлечениями – кинематографом и авиацией. В 23 года, будучи оператором новостей агентства «Гомон», Уилкинс учится управлять аэропланом и снимает поражение турецкой армии на Балканах. Арктику же он открывает для себя, бедствуя в течение трех лет с Канадской Арктической экспедицией Вильялмура Стефансона. Исчезновение судна «Карлук»[40], унесенного дрейфом льдов на запад, оставило Уилкинса в компании со Стефансоном и четырьмя товарищами. Уилкинс увлеченно изучает образ жизни эскимосов и настороженно наблюдает за неорганизованной научной деятельностью своего руководителя, который, никогда более не упоминая о пропавших вместе с «Карлуком» товарищах, казался одержимым своей мечтой открыть новую арктическую землю. За три года Уилкинс научился противостоять холоду, охотиться на медведей и управлять собачьей упряжкой, но, в отличие от Стефансона, он предчувствовал, что самолет станет главным инструментом для будущих исследований Арктики. Он не забыл своего детского обещания, и для него ключ к пониманию климата находится в высоких широтах, рядом с полюсом, который он горит желанием исследовать.

Фредерик Паулсен всегда восхищается этим забытым исследователем и опубликовал его биографию, сопроводив ее следующими словами: «Большинство великих героев – это эгоцентристы, ужасающие личности, готовые пожертвовать всем ради славы! Уилкинс же был отличным другом и вел жизнь, в которой гармонично сочетались приключения и наука…»

О насыщенной жизни Джорджа Губерта Уилкинса трудно рассказывать кратко, однако мы попробуем дать хотя бы общее представление об этом замечательном человеке. Для него были характерны две главные черты: полное презрение к опасности и скромность. В 1915 году он возвращается из Арктики в Австралию и поступает на службу в армию. Вместе с Фрэнком Хёрли, который только что вернулся, выжив после экспедиции на «Эндуранс»[41], они образуют дуэт «сумасшедших фотографов», запечатлевая ужасающие картины сражения на Ипре и полмиллиона погибших во время него. После окончания войны Уилкинс отправляется в Лондон и посещает художников, избегает аварии во время воздушного перелета в Австралию, придумывает Всемирную сеть автоматических метеостанций, фотографирует похороны Шеклтона на Южной Джорджии… Он всегда был человеком кино, а иногда, несомненно, и шпионом. Он отправляется в Россию и снимает голод; ему удается встретиться с Лениным – он оказывается одним из последних людей с Запада, видевшим вождя мирового пролетариата живым.