Владимир Туболев - Чужое небо

-... семь...

Капитан терял сознание. В голове стоял оглушительный, все раздирающий звон.

- Не смей!

Он должен был удержать цифры. Все остальное не имело значения. Только цифры. И он, задыхаясь, хрипло выкрикивал их через равные промежутки времени:

- восемь... девять!

Он дал правой ноги и рывком оттолкнул от себя ручку. На самых высоких оборотах взвыл мотор, и самолет, словно выстреленный, метнулся к земле. Капитан бросил взгляд на крыло - пламя сорвало. Он сделал горку и выключил зажигание.

Машина ударилась о землю, подпрыгнула, еще ударилась и побежала по полосе. Капитан рванул фонарь и отстегнул привязные ремни.

Как только скорость пробега замедлилась, он приподнялся.

Вывалившись из кабины, он прокатился по крылу, упал на землю и откатился в сторону...

Немцы, наблюдавшие за полетом, загалдели. Они видели, каких нечеловеческих усилий стоила пленному советскому летчику эта посадка на искалеченной машине.

А в это время капитан лежал в стороне от самолета, следил за улетавшим "фокке-вульфом" и хохотал.

Это был неудержимый, истерический хохот, который капитан не в силах был подавить. Да он и не старался.

Это было разрядкой того невероятного напряжения, в котором он находился в течение пятнадцати страшных минут, показавшихся ему часами.

Тесленко помог Грабарю дойти до барака. Капитан едва переставлял ноги. Тесленко увидел, что на лице Грабаря появилась неровная клочковатая щетина. Сержант еще в полку заметил, что такая растительность часто появлялась на щеках летчиков, только что избежавших смертельной опасности. Он глядел на Грабаря с тревогой и жалостью. Он понимал, что капитан подставил себя под пули сознательно, хотя и не знал, для чего ему это было нужно.

Глава двенадцатая

1

За неравным поединком следили не только немецкие курсанты и пленные летчики. Еще более внимательно наблюдал за происходящим майор Заукель. Вместе с обер-лейтенантом Бергером он стоял на краю летного поля и не отрывал глаз от машин.

- Как ты находишь полет этого капитана? - спросил он Бергора, когда Грабарь в очередной раз умело вывел машину из-под удара и сам пошел в атаку, Обер-лейтенант чистил пилочкой ногти.

- Боюсь, что я мало в этом смыслю, - проговорил он, на секунду прервав свое занятие и равнодушно глянув на кружащиеся в небе самолеты. - Раз не сбит, значит, неплохо.

- Ты попал пальцем в небо, как говорят русские. Бергер ухмыльнулся.

- Тебе виднее. У тебя на этот счет опыт побогаче, - сказал он, намекая на то, что Заукель был дважды сбит на восточном фронте.

Майор покосился на Бергера. - Тогда мне было не до смеха,

- Охотно верю. Впрочем, ты должен благодарить их. - Он кивнул на стоявших у барака пленных. - Если бы не они, ты давно уже наверняка сгорел бы во славу германского оружия.

Заукель поморщился. Что за манера - без конца тыкать других носом в их неприятности!

И все-таки Бергер прав. Ему, Заукелю, повезло. После того как его сбили во второй раз, он долго пролежал в госпитале. А потом пришел приказ откомандировать его в тыл для организации экспериментального учебного аэродрома.

Эту идею он подал еще полтора года назад. Но из-за бюрократической волокиты и неразберихи в верхах дело затянулось. Только когда в этой русской мясорубке начали перемалываться целые авиационные полки и дивизии, в Берлине вспомнили о майоре Заукеле...

Самолеты пронеслись над аэродромом и скрылись за рощей.

- Что говорит о капитане твой колченогий? - спросил Заукель.

- У капитана среди пленных завидный авторитет.

- Этого следовало ожидать.

Бергер покосился на Заукеля и сказал как бы между прочим:

- Капитан и его маленький сержант настойчиво пытаются достать кусачки. Не знаю, что они собираются с ними делать... Заукель круто повернулся.

- Кусачки?! Вот как... Вызови-ка ко мне обоих! - И, помолчав, добавил: Не сейчас. Прикажи привести их после обеда. Я жду сейчас полковника Вейса...

2

Когда после обеда пленных привели на работу в ангар, изрешеченный самолет Грабаря уже стоял там. Капитан обошел машину, внимательно осматривая повреждения.

Да, он рассчитал довольно точно, подставив под огонь плоскость. Но несколько пуль пробили и фюзеляж самолета.

Только сейчас Грабарь понял, насколько, в сущности, безнадежной была его затея. Капитан спрашивал себя, как он вообще мог пойти на такое. Если б еще была хоть какая-то реальная надежда на помощь Блюменталя...

Вскоре Блюменталь появился возле самолета. Улучив минуту, когда поблизости никого не было. Грабарь подошел к технику. "Терять уже нечего" - сказал он себе.

- Господин Блюменталь, где хранятся патроны н пушкам "Ла-5"?

Техник смешался.

- Откуда вы знаете о патронах?

- Слышал разговор Заукеля с Бергером. Есть здесь патроны?

- Да, - не сразу ответил Блюмеяталь. - На нижнем складе.

- На том, что за рощицей?

- Да.

- Кто заведует складом?

- Зачем вам это знать?

- Господин Блюменталь, мне нужны патроны. Техник вздрогнул.

- Что?!

- Мне нужны патроны, - повторил Грабарь. - Дайте их мне.

- Вы хотите бежать?

- Да.

Блюменталь подумал. Потом решительно сказал:

- Нет. Этого я не сделаю,

- Почему?

- Я - немец. Я не хочу помогать русским убивать немцев.

- Господин Блюменталь, есть разные немцы...

- Да. И все-таки они немцы. Откуда я знаю, в кого вы будете стрелять? Может, в такого же рабочего, как я,

- Много ли среди немецких летчиков рабочих?

- Немного. Но все равно...

- Мне нужно оружие для защиты. Я должен иметь его. Блюмепталь замотал головой.

- Нет. Я этого не сделаю... Нет. Грабарь вздохнул.

- Господин Блюмонталь, вам нравится то, что происходит на этом аэродроме? - спросил он терпеливо,

- Мне это не нравится.

- В меня, безоружного, стреляют. И в моих товарищей. Имею я право защищать себя? Блюменталь сгорбился, потом покачал головой.

- И все-таки - нет. Я не коммунист. Я очень многого не понимаю. Я рабочий, маленький человек, которому плохо. И который всего боится. Как вы думаете, что со мной сделают, если узнают, что я дал вам патроны?

- Расстреляют.

- Так чего же вы хотите?

- Получить от вас патроны. Так, чтобы никто не узнал, что дали их вы. Блюменталь замотал головой.

- Нет. Пожалуйста, не просите. Я хотел бы помочь вам. Но этого я не могу сделать. Мне и так не очень-то доверяют. Бергер знает, что моя жена в лагере. Не исключено, что за мной наблюдают и я могу поплатиться уже за одно то, что разговариваю с вами... Грабарь стиснул зубы.

- Господин Блюменталь, даю вам честное слово, что без самой крайней необходимости я не выпущу ни одной очереди.

Блюменталь уставился угрюмым взглядом в стену. Он молчал очень долго. Капитан весь подобрался. От решения техника зависит слишком многое.