Арон Симанович - Распутин и евреи.Воспоминания личного секретаря Григория Распутина

— Я дам тебе деньги. Ступай играть. Я очень удивился его предложению и отказался играть на его деньги

— Вместо того, чтобы проигрывать деньги, — сказал Распутин, — ты бы лучше купил себе новые мозги

Он пригласил меня сесть за стол и воскликнул повелительно:

— Садись теперь выпьем!

Я последовал его приглашению. Распутин принес бутылку вина и налил два стакана. Я хотел пить из моего стакана, но Распутин дал мне свой, затем он перемешал вино в обоих стаканах, и мы должны были его одновременно выпить. После этого странного действия наступило короткое молчание. Наконец Распутин заговорил:

— Знаешь что? Ты в свою жизнь больше не будешь играть. Конец этому. Ступай, куда ты хочешь! Я хотел бы видеть, исчезнешь ли ты еще раз на три дня.

Пока он говорил, он все время смотрел мне напряженно в глаза. Я испытывал какое-то неприятное, странное чувство. После этого Распутин встал и оставил меня в замешательстве одного. После этого я до смерти Распутина никогда не играл, хотя оставался владельцем карточных клубов. Также я не играл на скачках и сберегал этим много денег и времени. После его смерти прекратилось действие странного гипноза, и я опять начал играть.

Распутин рассказывал, что таким же образом он заставил Николая бросить пьянство. Как известно, царь был большой любитель выпить. Почти всегда царь был абсолютно трезвым только по утрам, примерно до десяти часов, после этого же он всегда был в опьянении. Временами он напивался почти до потери сознания, и на полковых праздниках офицерам обычно приходилось его выносить к автомобилю.

Вообще по отношению к Николаю Распутин играл роль няньки. Он вмешивался в интимную жизнь всей царской семьи. Временами, уже с самого детства, у царя были заметны отклонения от нормальной половой жизни, что очень плохо влияло на нервную систему. Распутин обращался с царем как с мальчиком. Он покрикивал на царя, бранил его и командовал, а царь стремился поступать по его указаниям, совершенно не обижаясь на Распутина.

Я неоднократно спрашивал Распутина, почему он не может совершенно излечить царя от пьянства. Он всегда ограничивался запретом алкоголя царю на две-три недели, но не больше, чем на месяц Распутин отвечал мне на это весьма неохотно или совсем уклонялся от ответа, что оставляло впечатление, что не в интересах Распутина было освободить царя совершенно от его недуга. Слабости царя Распутин умел использовать. Они давали ему возможность держать в руках всю царскую семью.

Очень часто царь торговался с Распутиным, на какое время тот должен запретить ему пить. Обычно Николай просил о сокращении срока. Когда Распутин назначал один месяц, государь старался сократить срок до двух недель.

Запрет давался иногда в письменной форме, особенно тогда, когда царь отправлялся на более продолжительное время в Ставку. Распутин требовал от царя в Ставке полного воздержания. Но освободить царя совершенно от запоя и других его слабостей было не в интересах Распутина Во всяком случае, у меня сложилось такое впечатление.

Витте ищет протекции Распутина

Однажды позвонил ко мне граф Витте и просил приехать к нему по одному доверительному делу Я был сильно заинтригован. Хотя я и знал Витте давно, но в последние годы я не видал его. Немедля поехал к нему и был весьма любезно принят.

В осторожной форме граф спросил меня, может ли он мне довериться и быть спокойным, что разговор останется в секрете. У него имеется план, который может оказаться весьма интересным для еврейского народа, а ему известно, что еврейский вопрос очень близок мне. Это введение меня подкупило, и я обещал графу никому не передавать содержание нашей беседы

— Я считаю необходимым, — сказал Витте с выразительным взглядом, — чтобы вы свели меня с Распутиным.

Наступила пауза, и он старался выяснить, какое впечатление на меня оставило его желание Я уже привык, что высокопоставленные особы старались использовать для себя влияние Распутина, и поэтому предложение Витте меня нисколько не удивило. Я согласился свести его с Распутиным, и мы обсуждали, каким путем это осуществить. Я предложил ему сперва добиться расположения Распутина, с чем он вполне согласился.

Посредницей для этого должна была быть использована графиня Витте: она удовлетворяла ходатайства просителей, посылаемых к ней Распутиным. Мы условились, что просители будут Распутиным посылаться просто к "мадам Матильде", не упоминая ни титула, ни имени, и предполагали, что удовлетворенные просители будут возвращаться с выражением благодарности к Распутину. Это должно было, по нашим предположениям, оставить благоприятное впечатление на Распутина и настроить его в пользу Витте.

Я считал целесообразным найти скрытую квартиру, в которой Витте и Распутин могли бы встречаться совершенно незамеченными. Витте согласился и на это. Он имел ту же мысль, но не решился ее высказать. К моему удовлетворению, Витте сам пришел к мысли эту квартиру искать в доме, в котором жил Распутин.

Сознаюсь, что мысль свести Витте с Распутиным и помочь первому опять занять руководящий пост, была для меня очень заманчивой. Во всяком случае, при проведении еврейского равноправия Витте мог оказать нам огромные услуги. При этом Витте должен был обещать мне, что, если нам удастся опять провести его к управлению государственным кораблем, он будет сотрудничать с нами в уничтожении еврейских ограничений Он согласился еврейский вопрос поставить на первый план, и договор между нами был заключен.

Со своей стороны я обещал ничего не говорить его жене о предполагаемой встрече с Распутиным. При встречах с Распутиным Витте должен был называться "Иваном Федоровичем".

Я начал осторожно подготовлять сближение Витте с Распутиным. Умный Распутин скоро заметил, к чему я клоню. Во время одной беседы, когда я старался осторожно наметить возможность такого сотрудничества, не называя имени, Распутин с лукавым взглядом заявил:

— Я знаю, о ком ты говоришь. Это граф Витте.

Он был рад, что для Витте потребовалась его поддержка и что он добивается с ним сблизиться. Он был польщен и охотно согласился на встречу. При подыскивании удобной квартиры в доме Распутина я наткнулся на имевшуюся в этом доме маленькую квартиру моего знакомого Хайта. Я предложил ему уступить мне на лето его квартиру, взамен на одну из моих находящихся поблизости от Петербурга, в Сестрорецке, дач. Он согласился на это, и я послал Витте ключ от квартиры. Для мелких услуг был нанят отставной солдат, который и понятия не имел, кто такой Витте.