Яков Нерсесов - Гений войны Кутузов. «Чтобы спасти Россию, надо сжечь Москву»

Дело в том, что венские стратеги решили, что, как и в 1796 и 1800-х гг., Наполеон непременно нанесет главный удар в Италии, и направили туда свои главные силы (от 95 до 100 тыс.) во главе со своим, безусловно, лучшим полководцем эрцгерцогом Карлом. Прикрывать его с фланга (из южного Тироля) полагалось 20–23 тыс. солдат генерала Хиллера (Гиллера). Во все тот же Тироль для фланговой угрозы армии Наполеона выдвигались 30 тыс. другого австрийского эрцгерцога Иоанна, памятного своим конфузом против Моро морозным декабрем 1800 г. под заснеженным Гогенлинденом. Значительно меньшие силы (до 80 тыс.) австрийцев эрцгерцога Фердинанда (на самом деле Макка) направлялись прикрывать западное направление и терпеливо ждать подхода русских. Макк предполагал, что на Рейне ему предстоит встретить не более 70 тыс. неприятелей, так порядка 70–80 тыс. Бонапарту придется распределить на другие «нужды»: оборона побережья Ла-Манша, защита Парижа и т. д. т. п. При этом он рассчитывал, что его поддержат «родственно-дружественные» германские народы – баварцы, баденцы, гессенцы, вюртембержцы и др., что позволит ему увеличить свои силы до 100 тыс. штыков и сабель. Этого вместе со спешащей к нему с востока армией Кутузова он полагал достаточным для обуздания «корсиканского выскочки». Очень скоро это полное подчинение воле союзников поставит русскую армию на грань катастрофы.

…Между прочим, Михаил Илларионович Кутузов не «пошел дорогой» Александра Васильевича Суворова и не стал, как тот, сразу же удивлять австрийский гофкригсрат жесткостью своего характера, стремлением повелевать, подчинять всех своей непреклонной воле, эксцентричностью выходок: не бил зеркал в местах своего пребывания, не требовал в качестве ложа пук соломы, не совершал других порой просто неприличных поступков. При встрече с австрийским императором Францем II в его загородном охотничьем замке Хетцендорф под Веной дипломатичный Михаил Илларионович произвел на монарха и его ближайшее окружение впечатление учтивого светского человека, приятного собеседника на любые темы, в том числе и о женщинах, большим любителем интимных услуг которых он был вплоть до самой смерти. Франц II был весьма доволен впечатлением, произведенным на него русским главнокомандующим, и даже пожаловал русским офицерам 60 тыс. серебряных гульденов в качестве «столовых денег». При общении со своим старым знакомцем еще по Петербургу вице-канцлером Кобенцелем (тот был в свое время послом в Северной столице России) Михаил Илларионович Кутузов предпочел перевести разговор на наиболее приятную тему воспоминаний о славных проказах давно минувших дней – любовных интрижках, в которых австрийский вице-канцлер был большой дока. Кутузов на словах со всем соглашался, просил австрийских военачальников не оставлять его своими советами, убедив тем самым, что его намерения совпадают с их пожеланиями. О своих взглядах на войну с Бонапартом и тем более намерениях он по своей старой привычке предпочитал не распространяться: «что знают двое – то знают все». Он прекрасно понимал, что «в поле» он сам себе хозяин, а во дворце можно и полюбезничать, затуманив головы своим высокопарным собеседникам, понимавшим войну на уровне «игры в оловянные солдатики». В этом – весь «Ларивоныч». Таким образом, и «овцы были целы, и волки сыты», правда, до поры до времени…

Глава 15

Тем временем генерал Бонапарт даром времени не терял

Генерал Бонапарт – блестящий знаток полководческого наследия прошлого – исповедовал девиз замечательного маршала Франции Морица Саксонского (де Сакса): «Тайны победы – в ногах!» С помощью Бертье Наполеон образцово организовал марш от побережья Ла-Манша: 540 километров французская армия прошла не за 64 дня, как это предполагали «всезнающие» венские стратеги-«математики», а с невиданной доселе скоростью – за 18 дней! Огромный 20-тысячный кавалерийский корпус маршала Мюрата, прикрывавший весь переход Великой армии через северо-западную Германию, блестяще справился с поставленной задачей. Для облегчения проблемы снабжения и во избежание скоплений на дорогах каждый корпус получил свое направление движения. Но в то же время корпуса продвигались на расстояние однодневного или двухдневного перехода друг от друга для обеспечения в случае необходимости взаимной поддержки. Высокий моральный дух позволял частям в среднем проходить в день до 30 км. Войсковые колонны шли с 4–6 часов утра и обычно к полудню проходили установленную предписанием дистанцию, а остальное время светового дня уходило на добывание пищи, а вечер и ночь – на отдых и сон. Для добывания пищи каждой дивизии отводилась полоса площадью около 20 кв. км. Кавалерия и пехота шли по обеим сторонам дороги, оставляя середину свободной для проезда артиллерии, повозок и колясок генералов и маршалов. Если кавалерийский полк занимал около 900 метров, то пехотная дивизия растягивалась на 4–5 км. Нигде дивизии не перекрещивались на марше: расстояние между ними колебалось в районе одного километра. В каждой бригаде имелся свой оркестр, разделенный на три отряда, идущие в голове, середине и хвосте колонны. Их барабанщики-мальчишки («гавроши»), задавая ритм движению, играли по очереди. Каждый час делали пятиминутную остановку (но обоз продолжал непрерывное движение), во время которой уже духовой оркестр играл бравурные марши. Последние полчаса дневного перехода тоже шли под поднимающую настроение музыку. После форсирования Рейна корпуса уже шли готовые к бою: сомкнутыми рядами, между дивизиями была оставлена только небольшая дистанция. Вся Великая армия сконцентрировалась на фронте приблизительно в 120 км в три большие группировки – слева направо (лицом на юг): корпуса Бернадотта и Мармона, Даву и Сульта, Ланна с Неем и резервной кавалерии Мюрата с гвардией Бессьера.

…Кстати, любопытный факт, но случаи дезертирства были редки: например, корпус Мармона «потерял» лишь 9 человек, тогда как нормой считалось не менее 300 «душ»! Вскоре ситуация изменится не в лучшую для Бонапарта сторону. Уже в ходе войны 1805 г. ему придется для пополнения рядов Великой армии срочно призвать в ее ряды 80 тыс. новобранцев, причем это будут юноши на год моложе им же самим законодательно установленного возраста в 20 лет! Но времена, когда патетический клич «Отечество в опасности!» вызвал невероятный прилив патриотического энтузиазма, уже давно минули, и естественно, что такое незаконное «мероприятие» вызвало враждебную реакцию со стороны населения! Очень скоро дезертирство из рядов Великой армии с лихвой перекроет «норму»! Но это будет потом…