Единогласное решение. История Магомеда Абдусаламова о том, как воля к жизни, терпение и любовь побеждают смерть - Баканай Абдусаламова
– Если сама умру, а ты второй раз женишься, я с того света спущусь и тебя заберу!
Хоть и была трусишкой, но при этом очень ревнивой. У нас говорят, что если мужчина хорошо себя показал на этом свете, на том, после смерти, получит сорок гурий – самых красивых женщин. Когда я об этом узнала, даже взбесилась! Потом мне сообщили, что если я на этом свете буду хорошей женой, то стану самой красивой среди этих гурий. Только тогда и успокоилась…
Такой я человек – полюбила своего мужа и никому не хотела его отдавать. Если бы моя любовь не была такой сильной, возможно кто-то на моем месте и ушел бы. Хотя почему «бы», мне известны подобные примеры. И я понимаю, что осуждать таких людей нельзя. У них – своя жизнь, им хочется прожить ее с удовольствием. Это их право. Просто я сама никогда бы не смогла так поступить. И не поступила.
Конечно, очень тяжело жить вместе тем, кто физически не может ответить на твою любовь. Да, многие ухаживают за немощными родителями или бабушками-дедушками, но лично я лучше бы присматривала за десятью бабушками, чем за своим мужем. Ведь это он должен был обо мне заботиться всю жизнь, а в итоге получилось вот так…
Это тяжело – и об этом можно рассказывать бесконечно…
Не имей сто рублей…
Нам помогали многие, но о некоторых из них, кого еще не упомянула, хотелось бы рассказать отдельно.
В реабилитационном центре, где лежал муж, работала девчонка-американка, Моника Линч, которая была даже не медсестрой, а ассистенткой. Мне было примерно двадцать семь – двадцать восемь лет на тот момент, а она была еще младше меня, года на три.
Моника не просто помогала нам с Магомедом, выполняя свои служебные обязанности, но еще и очень переживала за нас. Всегда интересовалась нашим состоянием, так искренне, словно мы были не просто пациентами, а ее близкими людьми!
Мне было трудно без знания языка. Я даже не могла нормально поесть, да и негде особенно было. Возле центра – только небольшой магазинчик и кафе. Остывший кофе и шоколадка, вот и вся моя еда за целый день. И эта девушка, видя, что я фактически голодаю, всегда приносила мне покушать, если была на работе.
А чаще всего я так ничего и не ела до самого вечера, лишь по дороге домой заезжала в «Starbucks» и там пила кофе без остановки. Из-за неправильного питания и сбитого сна даже набрала вес!
Наконец наступил момент, когда я готова была забрать мужа домой. Но мне в любом случае нужна была помощница, поскольку Мага даже шевелиться нормально еще не мог, он был как каменный! Нанимать кого-то – опять-таки нужны деньги, а наше финансовое положение было таким, что адвокаты советовали даже тренировки делать мужу не четыре раза в неделю, а один или два. Но я воевала с врачами и просила заниматься с Магомедом в долг – ему нужны были процедуры, тренировки, массажи и иглоукалывание четыре раза в неделю. Экономить на его здоровье я не собиралась.
Пришлось объяснять Монике, что я не смогу дать ей всех денег сразу. И она без колебаний согласилась: ей стало меня по-человечески жалко. Эта чудесная девушка с золотым сердцем не представляла, как я одна буду справляться одновременно и с мужем, и с детьми, – и пошла ко мне работать фактически за копейки.
Помимо этого, Моника продолжала числиться в реабилитационном центре. Получалось так: треть месяца она работает у нас, остальное время – на своем официальном месте. Представить себе не могу, когда же она отдыхала…
И Моника стала не просто моей помощницей, а настоящим членом моей семьи. Хороший человек с позитивной энергетикой, она поддерживала меня во всем. Через два года мисс Линч устала от такого жесткого режима работы и вынуждена была уйти. Но ее самоотверженность не осталась без награды.
Когда мы выиграли суд, у меня на руках оказалась большая сумма денег, и я отдельно отблагодарила мою верную помощницу.
Очень помог нам Аминулла Сулейманов, который тоже был зрителем того злосчастного боя с Пересом. Предоставлю слово ему:
– Почти полтора-два месяца Мага пролежал в больнице в коме. После больницы в Манхэттене мы перевели его в реабилитационный центр в Нью-Йорке.
Я занимался стройками и, когда подошло время забирать Магомеда из реабилитационного центра домой, попробовал подыскать им с семьей дом в аренду, приспособленный для инвалидной коляски. Это было непросто, ведь если дом не оборудован всем необходимым, далеко не каждый согласится его переделать! В итоге мне самому пришлось заниматься перестройкой помещения, сам же я и заселял туда его семью.
Сейчас они живут рядом с нами, в Гринвиче, штат Коннектикут.
Были и многие другие, кто приходил нас проведать и как-то посодействовать. Всех уже не вспомню, а о ком-то и вовсе ничего не знала, и не узнала бы, если бы не друзья нашей семьи. Как вспоминает сейчас Сурхай Сунгуров, среди меценатов были и очень громкие имена:
– У Баканай тогда не было адреса в Нью-Йорке, все приходило на мой адрес. Поэтому она и не сразу узнала, что ее поддерживали сами Майк Тайсон и Мухаммед Али!
Тайсон звонил в больницу, отправил чек на 10 тысяч долларов. От Али пришло письмо с сувенирами и словами поддержки.
Одним из первых, кто стал помогать Магомеду, стал Хабиб Нурмагомедов – непобежденный чемпион UFC в легком весе. В том числе поддержка была и финансовой, хотя особых возможностей у него на тот момент еще не было, он тогда только прокладывал себе путь к чемпионству и получал за бой минималку – 12 000 долларов. Рустам Хабилов также помогал – он тоже сильный боец UFC. Позвонил, сказал: «Я готов все, что есть, отдать!»
Многие русские боксеры присылали деньги: я уже не помню всех фамилий, но точно были Денис Лебедев и Александр Поветкин. А больше всех – Сергей Ковалев. Он три раза к нему в больницу приезжал, перчатки с какого-то боя свои продал, а выручку отдал. Это люди, о которых нельзя забывать!
И вообще, помогали многие. Мало кто может представить, что было, когда в Америке открыли сборы. У меня до сих пор хранится пакет писем от тех людей, которые проявили сочувствие к нашему положению. Да, они даже нас не знали – тем более что мы и американцами-то не были, – но они оказались настолько душевными, что я сама удивилась. Дагестанцы, русские, приезжие, местные
