Айно Куусинен - Господь низвергает своих ангелов (воспоминания 1919–1965)

Карл Радек представлял СССР на Международном конгрессе мира в Гааге 10—15 декабря 1922 года. Конгресс был созван социал-демократическим интернационалом профсоюзов в целях предотвращения новой мировой войны[127]. За границей Радек считался могущественным большевистским руководителем. Родом он был из Австрии, участвовал в германских мятежах, а в Коминтерне стремился быть всегда на виду, выступал как специалист по разнообразнейшим вопросам. Но на политику Коминтерна он особого влияния не оказывал, даже ни разу не избирался в Политический секретариат. Чрезвычайно способный, надо отметить, журналист, он многие годы был главным редактором «Известий». Звезда Радека закатилась, когда почти всю вину за неудачу с германской революцией взвалили на него одного. Он был выведен из Исполкома Коминтерна и из ЦК партии и несколько лет занимал весьма незначительные посты.

Радек был маленький, скользкий как уж человечек, любил делать ехидные замечания; у него не было ни внешних, ни каких-либо других данных руководителя. Кажется, Лариса Рейснер была единственным человеком, находившим его милым и достойным восхищения. Отто не питал к Радеку уважения, относился к нему с недоверием.

Георгия Димитрова я уже упоминала в связи со взрывом бомбы в Софийском соборе в 1925 году. После этого прискорбного приключения он работал в различных отделах Коминтерна, но всякий раз его приходилось смещать: его интересовали только выпивки и женщины. Когда возмущение и жалобы достигали предела, его куда-нибудь переводили. В Коминтерне попросту отказывались с ним работать, и его отправили в другое здание, в Крестинтерн, к старику Мещерякову[128]. Однажды в кабинет Отто (я была там) ворвался Мещеряков: «Товарищ Куусинен, нужно поговорить! Заберите Димитрова! Он ничего в нашей работе не понимает, знает только пить и соблазнять наших девушек. Я не начальник отдела, пока он там! Пожалуйста, заберите его от меня!»

Отто обещал что-нибудь придумать, а когда Мещеряков ушёл, он сказал мне смеясь: «Никто не хочет связываться с Димитровым. Куда его деть? Лучше, наверное, отправить обратно на Балканы». И отправили. Вместе с двумя другими учащимися Ленинской школы — Таневым[129] и Поповым[130]. Через несколько лет, году в 1930-м, их всех перевели в Берлин. Когда они в 1933 году были арестованы по обвинению в поджоге рейхстага, Отто использовал ситуацию для широкой антифашистской акции. Эти трое выступали как невинные мученики. Коминтерн начал пропагандистскую войну. Публикациями он оказывал большое влияние на профсоюзы всего мира. На лейпцигском процессе нацистские руководители потерпели моральное поражение, а Димитров произнёс свою знаменитую политическую речь. В Москве, правда, не верили, что Димитров сам может подготовить «политически выверенную» пламенную речь, он и по-немецки говорил неважно. Поэтому Отто получил задание написать длинное, вдохновенное обвинение фашизму. Димитров должен был зачитать речь как свою. Отвезти текст речи в Лейпциг поехала младшая дочь Отто — Риика, в паспорте проходившая как жена Попова, обвиняемого вместе с Димитровым. «Госпожа Попова» поехала в Германию в сопровождении русского адвоката. Во время процесса в речах защитника не раз мелькали мысли Отто. Когда настала очередь Димитрова, он произнёс речь весьма драматично, и все поверили, что он написал её сам, находясь под следствием[131].

Речь привлекла всеобщее внимание. Когда Димитров со своими товарищами вернулся в Москву, многие коммунисты и антифашисты превозносили их как «пионеров борьбы с фашизмом». Менее известна судьба товарищей Димитрова в СССР: Танев был расстрелян, а Попов сгинул в одном из лагерей. Сам Димитров стал генеральным секретарем ИККИ — Коминтерн обрёл нового руководителя. Такова была вывеска. В действительности все важнейшие решения принимались теми же людьми, что и прежде.

У Димитрова был диабет, здоровье его резко ухудшилось, но, несмотря на это, на торжественных заседаниях он выступал как «мастер». Куусинен был рад — он не любил быть в центре внимания, не любил произносить речи, добиваться признания масс. С гораздо большим удовольствием он плёл на заднем плане, вдали от людских глаз, интриги. В отличие от многих людей, Димитрову было суждено умереть своей смертью в 1949 году от диабета.

В 1927 году политический секретариат планировал переезд части Коминтерна в Берлин[132]. Оттуда, из центра Европы, легче было бы наладить связь со всем миром. Кроме того, в середине 20-х годов в Германии было демократическое правительство и сильная компартия. Подталкивало к переезду и то, что между Коминтерном и наркоматом иностранных дел шли постоянные стычки. Комиссар иностранных дел Чичерин относился к Коминтерну холодно, считая, что тайные связи Коминтерна  с иностранными компартиями через посольство СССР вредили репутации советского правительства. Немцы, работавшие в Коминтерне, были, конечно, всей душой за переезд. Но положение в Германии становилось всё сложнее, к власти пришли национал-социалисты, и от планов пришлось пока отказаться.

В мае 1943 года мир с удивлением узнал о роспуске Коминтерна. Для меня это не было неожиданностью, я прекрасно видела, как всё меньше и меньше оставалось работников; было уничтожено столько способных людей, что организация потеряла дееспособность. Кроме того, Коминтерн своей подстрекательской деятельностью ставил под угрозу сотрудничество СССР с западными странами. Советское руководство стремилось создать видимость того, что отныне никто не собирается рушить капитализм и разжигать мировую революцию. Но главной причиной, почему Коминтерн стал не нужен, был, мне кажется, тот факт, что Сталин увидел нереальность мировой революции, которая достигалась бы внутренними мятежами. Сталин начал явно склоняться к той мысли, которую Куусинен высказывал мне ещё за несколько лет до того: коммунизм должен насаждаться, прежде всего, с оружием в руках, путём присоединения к сфере его владения новых территорий. Начать предполагалось с Финляндии.

Десятки лет уничтожались человеческие жизни, через Коминтерн переправлялись огромные средства для свержения правительств в других странах. Ещё до того как революция закрепила свои позиции в СССР, Коминтерн делал всё возможное, чтобы распространить идеи коммунизма на капиталистические страны. От всех этих усилий не осталось ничего — ушли из жизни почти все практические «проводники» этих идей. Не осталось ничего — кроме воспоминаний тех немногих людей, что выжили.

Когда Гитлер в 1933 году пришёл к власти, в Берлин был послан секретарь Куусинена Ниило Виртанен. Кроме него в берлинском бюро работало лишь несколько секретарей и курьеров. Бюро должно было поддерживать связь между Москвой и большей частью компартий мира, что было нелёгкой задачей. Деятельность бюро прекратилась, когда был арестован Виртанен. Об этом я расскажу в последующих главах.