Мой путь к мечте. Автобиография великого модельера - Томми Хилфигер
Глава пятая
От главы первой к главе одиннадцатой
Некоторые из наших самых важных уроков извлечены из неудачи
Я был в одном из своих магазинов, когда Ларри позвонил из Нью-Йорка и сказал: «Кажется, я раздобыл нам работу дизайнеров».
— Ух ты, круто! — обрадовался я.
Калифорнийской компанией Santa Cruz Imports с демонстрационным залом по адресу: 1407 Бродвей управляла группка хиппи, которые в основном привозили женскую одежду из Индии — блузки в деревенском стиле, украшенные вышивкой и бисером. Ларри занимался там закупками, когда они упомянули, что хотят открыть линию мужского трикотажа, и Дэвид Хирш, владелец, сказал, что они готовы посмотреть наш материал. На время я отложил свою работу с джинсами и начал конструировать рубашки. Мы разработали трикотажные рубашки с воротниками из марлевки с узором «тартан», мадрасской клеткой и прорезными карманами, обработанными обтачками из ткани в клетку (я использовал известные мне ткани, которые применяли на индийских фабриках). Я предложил объединить индийские ткани с трикотажными материалами, которые не производились в Индии в промышленных масштабах. Хирш согласился. В знак уважения к южнокалифорнийскому образу жизни Санта-Круза они назвали нашу линию Ripple Knits.
Наша первая коллекция не была точным попаданием.
Мы изготавливали товары на фабрике Милсан-миллз в Лебаноне, штат Пенсильвания, принадлежавшей Ларри Грину. В то время я считал его пожилым человеком, но в действительности ему было, вероятно, около пятидесяти. Ларри досконально знал трикотажный бизнес, поскольку в течение десятилетий выпускал эту продукцию; он научил меня разбираться в сортах и плотности трикотажного полотна и одежды. Фабрика производила большое количество мужских рубашек — в основном для гольфа. Мои модели должны быть приталенными и элегантными. Я хотел, чтобы у моих рубашек из трикотажа в резинку были кнопки, как на детской одежде, набивной рисунок и мягкое на ощупь полотно из Индии наподобие трикотажа от Michael Milea, который производили в Гонконге. Но когда мы принесли свои эскизы, консервативные лекальщики в Милсан-миллз не понимали, как конструировать наши модели. Очень трудно было донести наши идеи, ведь они были опытными производителями настоящих мужских рубашек, а мы — молодые выскочки, которые не знали азов производственного процесса. Они не могли взять в толк, что мы придумали одежду для парней с волосами до плеч, которые носят бархатные клеши с посадкой на бедрах, блузы, сапоги из змеиной кожи на платформе с высокой пяткой и тусуются в клубе Max’s Kansas City. Как бы то ни было, Ларри Грин отнесся к нам по-отечески, и, полагаю, он думал, что у нас есть потенциал; но при очередной встрече, кажется, он бывал не слишком доволен.
К тому же нас преследовали производственные проблемы: не удавалось получить желаемое качество трикотажного полотна, а поставка тканей в клетку из Индии пришла с опозданием. Процесс протекал негладко. А в этом бизнесе все должно быть отлично отлажено. Нам хотелось разработать дизайн собственной коллекции и создать свой бренд. Команда Santa Cruz на деле оказалась кучкой сёрфингистов, которые курили много марихуаны и пили много пива. Кроме того, они, как и мы, нуждались в творческом контроле. Я остро чувствовал это. Вскоре стало ясно, что Santa Cruz Imports — это не подходящее место для нас. Когда у них возникли некоторые финансовые трудности, наши пути разошлись. Еще одна ступень и очередной поучительный опыт.
Затем Ларри Грин познакомил нас с Марвином Клейнманом, владельцем бренда спортивной одежды Brentwood Sportswear. Мы закупили у них партию пуловеров для People’s Place. Сол Надлер, их торговый агент в северной части штата Нью-Йорк, был крутым стариканом, который приходил в наши магазины со своими образцами товаров. Мы обычно корректировали модели из каталога Brentwood и выбирали ассортимент, который подходил именно нашим клиентам: свитера с северным оленем, выполненным в технике «интарсия», и другие модели, которые, по нашему мнению, сочетались бы с расклешенными от колена джинсами bells или flares. Покончив с делами, он приглашал нас на обед в Pierce’s или Moretti’s, лучшие рестораны в округе, рассказывал анекдоты и шутил. Мы считали его замечательным парнем.
С другим продавцом из Brentwood была другая история. В один прекрасный день он посмотрел на меня и сказал:
— У тебя круглые пятки?
Я не понял, о чем он спрашивает. Посмотрел вниз, на приподнятую пятку моих сапог из змеиной кожи в стиле английской рок-звезды.
— Что вы имеете в виду?
— Знаю, ты любишь девушек. Ты свингуешь в обе стороны?[50]
— Это не про меня, — ответил я.
— Всегда можно попробовать.
— TNT — до следующего раза[51], — сказал я.
— И что это значит? — спросил он.
— Спасибо, нет.
Мы с Ларри отправились на фабрику Brentwood в Филадельфии, где я показал свои эскизы. Времена меняются. Стиль хиппи, который правил в течение десяти лет, начал меркнуть, и я стал задумываться о клиенте, ориентированном на современную моду. Мне нужны были облегающие вещи — «скинни», толстые свитеры в морском стиле с застежкой-кнопками на плече, матросские брюки с высокой талией, футболки в полоску и армейские номера. Мой вкус развивался, и мне хотелось создавать такую одежду, которую сам готов носить и которую, по мнению моего партнера Ларри, мы могли бы продать.
Мои идеи встретили довольно прохладно. Производители, принадлежавшие к другому поколению, сказали нам:
— Мы не можем изменить концепцию Brentwood Sportswear — это уже сложившийся бизнес.
Поэтому я предложил:
— Почему бы нам не открыть наше собственное подразделение?
Марвин Клейнман, совладелец компании, очень приятный и учтивый парень, согласился:
— Хорошо, давайте так и поступим.
Он позволил нам под своим брендом создать новую фирму.
Шел 1976 год. Люди начинали одеваться элегантнее, ходить на дискотеки, вести более изысканный образ жизни.
Чтобы охватить этих потенциальных клиентов, мы разработали амбициозную линию одежды. Мое второе имя — Джэйкоб, у Ларри — Алан. Так
