Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 6 - Коллектив авторов
Серьезные предпосылки для негативных явлений при реализации репрессивной политики создавали и молодость чекистов, и относительное представительство в их составе национальных меньшинств, а также невысокий образовательный уровень и тюремное прошлое. Тем более, что представление о классовой борьбе и неизбежности «красного террора», который был ответом на «белый террор», являлось основополагающим в сознании большевиков и их сторонников[155].
Очевиден и фактор влияния Гражданской войны, проявившийся в зависимости интенсивности расстрелов от близости фронта[156]. Чекисты в экстремальных условиях не церемонились с лицами, которые представляли определенную угрозу для советской власти.
Говоря о репрессивной политике, необходимо отметить такую ее особенность, как публичность. С одной стороны, большевики, активно используя пропаганду показывали борьбу с врагами революции, а с другой – оказывали определенное воздействие на население. При этом информация подавалась как о расстрелах врагов советской власти[157], так и о казнях сторонников большевиков белыми[158]. Можно говорить о том, что с помощью прессы большевики повышали градус классовой борьбы.
Между тем, нельзя и исключать влияния пропаганды белых. Определенный интерес в этом отношении представляет протокол от 2 ноября 1918 г. ревизии комиссией штаба 3-й дивизии Кунгурской ЧК. В этом протоколе подробно описывается карательная политика большевиков, включая расстрелы сотни человек без суда и следствия с участием представителей от исполкома. Между тем есть три признака того, что этот документ является недостоверным: среди многочисленных документов большевиков отсутствуют материалы, подробно описывающие «красный террор» (да и представители армейского штаба вряд ли могли проводить ревизию ЧК); у документа отсутствуют соответствующие признаки (печати, входящие или исходящие номера); этот протокол находится в материалах фонда Министерства юстиции Временного сибирского правительства[159]. Очевидно, что под влиянием пропаганды белых находились как представители Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков, созданной главнокомандующим Вооруженными силами юга России генералом А.И. Деникиным, так и С. П. Мельгунова, явно преувеличившие масштабы «красного террора»[160]. Это ни в коем случае не снимает остроту проблемы репрессивной политики в Советской России. Между тем, такой однозначный и поверхностный подход к этому вопросу не раскрывает всей картины происходящего.
Необходимо дать ряд пояснений о некоторых сторонах репрессивной политики большевиков и места в ней органов ВЧК. Нередко в карательной практике чекистов были дела, по которым приговоры выносились вполне справедливо. Об этом говорит тот факт, что в период реабилитации в 90-х гг. XX в., когда сложно было обвинить правовую систему в предвзятости, прокуроры и их помощники неоднократно оставляли решение по делам органов ВЧК без изменений[161].
Важно также отметить, что большевики все-таки реагировали на злоупотребления чекистов, например, против «вятских» чекистов было заведено дело. Можно согласиться с мнением доктора исторических наук А. С. Велидова о ряде последовательных мер, предпринятых руководством страны по усилению контроля над ВЧК[162]. Во-первых, правовой статус ВЧК был определен положением ВЦИК от 28 октября 1918 г. «О Всероссийской и местных чрезвычайных комиссиях», согласно которому Комиссия являлась органом исполнительной власти и подчинялась СНК[163]. Принятие этого документа, с одной стороны, разрешило коллизию в вопросе подчиненности местных ЧК и ликвидировало почву для имевших место конфликтов с исполкомами. С другой стороны, определение формата подчиненности органов ВЧК способствовало решению вопроса опротестования их действий в установленном порядке. Во-вторых, после постановления ВЦИК от 24 января 1919 г. «Об упразднении уездных ЧК» выходит положение «О Контрольно-ревизионной комиссии при ВЧК», которая была призвана осуществлять контроль за деятельностью всех отделов и лиц, работающих в ВЧК, а также для разбора всех жалоб и заявлений[164]. И хотя роль Контрольно-ревизионной комиссии была невелика, начало выработки мер по урегулированию прав ВЧК было положено. В результате под влиянием внутриполитического положения в стране и положения на фронтах Гражданской войны право на репрессии то переходит от ВЧК к ревтрибуналам, то обратно возвращается к ЧК[165].
К тому же необходимо отметить, что, во-первых, большевики по-прежнему сохраняли определенный правовой маневр для чекистов, так и не определив состав преступления по контрреволюционным делам. К тому же крайне интересным представляется циркуляр ВЧК от 17 апреля 1920 г. № 4 «О взаимоотношениях чрезвычайных комиссий с трибуналами», в котором прямо рекомендовалось местным ЧК в условиях классовой борьбы, в случае наличия бесспорных данных розыска, но в тоже время «не позволяющих из соображений того же розыска быть проводимыми в качестве судебного доказательства», «не спешить с назначением длительных сроков заключения в 5 лет или 3 года с последующим затем таким же скорым освобождением. Лучше выдержать таких лиц полгода…»[166].
Во-вторых, большевиками неоднократно подчеркивался курс на соблюдение законности в деятельности ВЧК и ее розыскная функция. В начале ноября 1918 г. В. И. Ленин пишет набросок тезисов постановления о точном соблюдении законов. Эти тезисы легли в основу постановления «О революционной законности», принятого 8 декабря 1918 г. VI Всероссийским чрезвычайным съездом Советов[167]. В феврале 1919 г. постановлением ВЦИК «О правах ВЧК и Ревтрибуналов» вынесение смертного приговора передавалось реорганизованным трибуналам[168]. Однако через непродолжительное время ВЧК опять получила право расстрела. В дальнейшем ВЦИК неоднократно возвращался к проблеме сокращения репрессивных полномочий ВЧК, в том числе и по ее собственной инициативе[169].
С победами на фронтах Гражданской войны карательная политика постепенно изменяется. Были случаи, когда «бывших» своих противников чекисты не трогали. Ярким примером служит история с юрисконсультом юридического бюро Наркомата путей сообщения Е. П. Нимандером, который до революции был прокурором Судебной палаты и членом совета Министерства юстиции. По своим обязанностям он выступал обвинителем Дзержинского на одном из процессов. В 1920 г., по сведениям сотрудника ВЧК Ганецкого, Феликс Эдмундович, узнав о работе Нимандера в НКПС, разрешил оставить его на работе[170], хотя мог бы инициировать процесс расправы.
Другим интересным делом, иллюстрирующим стремление чекистов к соблюдению законности по отношению к бывшим врагам, было дело о черносотенном погроме, организованном в 1905 г. «Союзом русского народа» в Горбатове. В сентябре 1920 г. Павловское
