Виктор Петелин - Фельдмаршал Румянцев

Между тем янычары, преследовавшие наш авангард при отступлении из дефиле, яростно атаковали каре Река. Но, понеся урон, были отбиты. Тогда они бросились сначала на среднее, а потом на правое каре, но также были отражены сильным ружейным и пушечным огнем. Неприятель отступил.

Суворов быстро двинулся преследовать неприятеля и, пройдя дефиле, остановился при выходе из него в лощине, имея в первой линии три каре, во второй – одно и кавалерию на правом фланге. Заметив это, Каменский выслал ему в подкрепление из своего корпуса кавалерию генерал-майора Левиза и части пехоты. Сверх того, за этими войсками следовали на подкрепление Суворова два полка пехоты и остальная кавалерия корпуса Каменского, а далее и прочие войска этого корпуса. Сам же Каменский с принцами Голштинским и Вальдекским лично поспешил к месту боя у выхода из дефиле, где Суворов расположился в лощине.

Для отражения янычар Каменский послал два эскадрона Московского полка под началом секунд-майора Сиверса. Пройдя лесом, Сивере внезапно ударил, принудил янычар отступить… Суворов между тем продолжал наступление, не опасаясь более за свой левый фланг. Остановясь перед лощиной, отделявшей его от неприятеля, он выставил батареи вперед. Три часа они вели интенсивный огонь. Когда же замечено было, что ответный огонь неприятеля ослабевает, Суворов двинул пехоту в атаку, выслав вперед кавалерию. Турки не выдержали атаки, бросили свой лагерь и бежали к Шумле и Праводам.

Пройдя через оставленный турками лагерь, русская пехота остановилась на высотах перед Козлуджи, а потом заняла здесь позицию. 29 медных орудий и 107 знамен – такие трофеи достались победителям, не считая всего неприятельского лагеря и множества военного снаряжения… Героями сражения при Козлуджи, бесспорно, стали Суворов, Милорадович, Озеров… В особенности Каменский хвалил Суворова, который, постоянно находясь впереди, три раза сбивал неприятеля с позиции. Справедливость требует также отдать должное Каменскому, который своевременными распоряжениями всегда успевал поддержать наиболее ослабевшие части войск и, управляя общим ходом дела, всегда был там, где предстояла наибольшая опасность».

Все это не могло не радовать. Но недоумение Румянцева вызвал последующий ход событий. Разбив неприятеля, Каменский 10 июня собрал военный совет, который единогласно (Левиз, князь Прозоровский, Милорадович, Рейзер, Озеров и Суворов) постановил приостановить преследование неприятеля и дать шестидневный отдых войскам в ожидании провианта, а потом отступить на позицию между Шумлой и Силистрией.

Румянцев выразил недовольство решением военного совета, указав, что после разгрома неприятеля необходимо было воспользоваться моментом и преследовать его до Шумлы. Тем более, что генералам было известно: визирь почти все свои войска послал к Козлуджи, оставшись с небольшим деташементом в тысячу человек. Шумла, писал Румянцев, – вот пункт, которого должны были достигнуть войска победителей и там, захватив ее, опочить до последующих распоряжений. И этот пункт был заранее указан фельдмаршалом. А раз победители остановились на отдых, то побежденные успеют за это время привести себя в порядок, восстановить разбитые и расстроенные части и вновь учредить крепкую оборону.

«Не дни да часы – и моменты в таком положении дороги, и потеряние невозвратно, – писал Румянцев Каменскому. – Я вижу, что недостаток у вас пропитания был из причин, вас остановивших, но от кого ж, как не от вас, зависело отвратить оный, ибо под вашим распоряжением имеется на сие время довольной запас питательный и могли вы, готовясь к делу, снабдить войски оным, сколько потребно… Теперь я жду, что подступите к Шумле, не теряя времени, и попытаетесь овладеть оною…»

Румянцев сообщил также Каменскому, что ничто не может угрожать его тылам и действовать он может безбоязненно, потому что Силистрия и Рущук блокированы главными силами армии. Кроме того, главнокомандующий направил к Каменскому полковника барона Розена с деташементом для установления связи со всеми корпусами армии и для пресечения связи между неприятельскими крепостями и Шумлой.

В те же дни Румянцев получил донесение от графа Салтыкова, корпус которого блокировал Рущук. Вышедший из крепости с пятнадцатитысячным войском рущукский сераскир Асан-бей атаковал его корпус при Туртукае и был разбит и отброшен. Больше двадцати верст гнали русские корпус Асан-бея, уничтожив более 2500 и взяв в плен 159 человек.

Румянцев торжественно отметил успехи генералов Салтыкова, Каменского и Суворова.

Дело шло к своему логическому завершению. Крепости были обложены сильными русскими отрядами, два корпуса пошли к Шумле. Располагая мощным резервом, Румянцев в любое время мог оказать помощь тому или другому отряду. 21 июня он вместе с главными силами армии, пройдя «весьма трудные дефиле», раскинул свой лагерь на хребте горы, у подножия которой лежал город Силистрия. Курьер, нашедший здесь фельдмаршала, привез рапорт Каменского, в котором тот сообщал, что стоит в одиннадцати верстах от Шумлы, близ Силистрийской дороги. Все деревни вокруг он приказал сжечь, чтобы вынудить неприятеля выйти из укреплений.

Но в этом рапорте было нечто, что весьма удивило Румянцева: Каменский распоряжается полковником Розеном как своим подчиненным. Сколько он ни внушал ему, что установление коммуникации между главнокомандующим и командующими отделенными от армии частями есть первейшая обязанность военачальников этого звания, ничего путного пока не получалось.

– Как же так? – недоумевал Румянцев, хмуро поглядывая на курьера. – Я же предписал Каменскому оставить часть войска из резервного корпуса для связи с главными силами армии, как только мы перейдем в Гуробалы. Эта связь должна быть ежедневная, чуть ли не ежечасная. Но вот прошло три дня, а я не знаю, что же произошло в том сражении.

– Ваше сиятельство, курьер, мой предшественник, вполне мог оказаться в плену, потому что турецкие шайки повсюду скрываются после разгрома под Козлуджи, они ведь хорошо знают эти леса, чащобы, скрываются в горах. А как увидят, что скачет наш курьер, так и задерживают его. Лошадь отнимут, золото… кольца, ну и прочее.

– Но самое удивительное, что полковник Розен отправлен с деташементом для учреждения сообщательных постов между мною и корпусом Каменского, пошедшего к Шумле. Барон не выполнил данную ему инструкцию, ничего не исполнил из моих наставлений, ни письменных, ни словесных. Ну, он за это ответит. Скажите, капитан, своему генералу, что я крайне сожалею о том, что генерал Каменский понудил барона оставить у себя. Пусть генерал еще раз прочтет мою инструкцию и тогда увидит, что барона я послал как партизана, а не исполнять его приказания. Подумайте только! Я не удерживаю ни одного арнаута, от вас приезжающих, а генерал Каменский употребил на свои нужды целый отряд моих легких войск. А у меня, кроме одного малолюдного казачьего полка, уж никого и не осталось. Пусть немедленно возвратит тот деташемент с Розеном в Афлатар. Да к тому же и скажите, что я и почту уже к вам расставил.