В Михельсон - Воздушный мост

Здесь все было как в крепости. Рабочие глубоко осознали требования обстановки. Да и как не осознать. Фронт вплотную подошел к городу, и кратчайший путь к переднему краю проходит по проспекту Стачек через Автово. Седьмая трамвайная остановка, считая от Кировского завода, находится на территории, занятой врагом. Всего 14 километров отделяют фашистов от центра города - Дворцовой площади. А это - полчаса хода для танка.

Конечно, и Кузнецов думал о том, как изыскать резервы для направления подкреплений под Тихвин. Здесь, на юго-западе, самое опасное для Ленинграда направление. Как возьмешь отсюда хотя бы одну дивизию?! А придется.

Проезжая по проспекту Стачек, Кузнецов видел, как из ворот Кировского завода выходили танки. Они шли по проспекту прямо на фронт. На передовую двигались подразделения пехоты, подтягивались полковые и дивизионные пушки тоже продукция Кировского завода.

Да, Ленинград превратился в город-фронт! Это воочию идел секретарь. На крышах наиболее" высоких зданий расположены вышки наблюдения.

Перед выездом на юго-западный участок фронта Кузнецов ознакомился с положением войск на этом участке. Слева оборону держала 21-я стрелковая дивизия. Ее основу составляли части и подразделения бывшей 1-й Кировской дивизии народного ополчения, с которой он был хорошо знаком.

До середины октября справа оборону держала 6-я бригада морской пехоты. Но в боях под Урицком моряки понесли большие потери и были отведены на отдых и переформирование в поселок Рыбацкое. Бригада получила пополнение, вооружение и активно готовилась к боевым действиям. Ее можно было перебрасывать за Ладогу. А пока оставленный морскими пехотинцами участок от побережья Финского залива и по железной дороге до Урицка занимала 56-я стрелковая дивизия.

Сложнее было с 44-й стрелковой дивизией, основу которой составляла бывшая 3-я гвардейская дивизия народного ополчения, созданная в Петроградском районе.

Секретарю горкома было известно, что дивизия заняла оборонительный рубеж в начале сентября после тяжелых боев под Красным Селом, Ропшей и Русско-Высоц-ким, где тоже понесла потери. Правда, до этих боев она отводилась на краткий отдых и переформирование, но с тех пор уже почти два месяца дивизия непрерывно была в действии.

В то октябрьское утро Кузнецова прежде всего интересовала боевая готовность дивизии. Способна ли она выполнить задание Ставки.

С 25-м стрелковым полком, который входил в состав этой дивизии, Кузнецов был хорошо знаком. С него и начал объезд позиций. Этот полк состоял в основном из ополченцев - корабелов Нарвской заставы. В составе 1-й Кировской дивизии народного ополчения полк сражался северо-западнее Шимска. Здесь он успешно отражал многочисленные "психические" атаки гитлеровских головорезов-эсесовцев.

...Подъехав к старому Шереметьевскому парку, Кузнецов вышел из машины. По тропкам и полянкам парка порывы ветра гнали опавшие листья. Они побурели от частых дождей, забросаны комьями земли, от взрывов снарядов и мин кругом воронки. Осколками изуродованы вековые вязы, липы, дубы и клены, истерзаны кусты жасмина и сирени. Воздух парка пропитан смрадом гари и чесночным запахом тротила.

Проходя мимо одной из землянок, Кузнецов услышал, как там кто-то поет задорные частушки под гармошку. Зашел в землянку.

- По какому поводу веселье? - обратился Кузнецов с вопросом к подошедшему к нему с рапортом лейтенанту.

- Немцев ночью из совхоза выбили! - ответил лейтенант и доложил: Разведвзвод полка после проведенного ночного боя отдыхает.

Кузнецов поблагодарил бойцов. Пока беседовал с лейтенантом, в землянку вошли командир полка Супагин и комиссар Ермолаев.

Сгрудились вокруг секретаря горкома партии разведчики, расспрашивали о продовольственном положении в городе, о том, как доставляются продукты через Ладогу.

- Озеро штормит, - ответил Кузнецов. - Судоходство практически прекратилось. Летчики работают изо всех сил, чтобы завезти побольше продуктов городу. Москва почти всю свою транспортную авиацию к нам перебросила.

Кто-то из разведчиков спросил, насколько сильна оборона города.

Кузнецов, задумавшись на секунду-другую, ответил:

- Под Ленинградом держим оборону крепко. А вот на Тихвинском направлении...

Он рассказал о прорыве врага, о том, чем это грозит Ленинграду.

- В тот день секретарь горкома партии обошел позиции полка, рассказывал нам А. С. Ермолаев. - Где бы он ни появлялся, его сразу же окружали бойцы, командиры, политработники, Почти в каждой роте встречались корабелы Нарвской заставы. Увидев знакомого, он приветливо улыбался, обязательно подходил к нему, здоровался, расспрашивал о боевых делах, о семье, о других знакомых ему судостроителях. Чувствовалось, что Алексей Александрович все время думает о чем-то безотлагательном, ради чего и прибыл к нам в дивизию. Вопросов задавал много. Его интересовало боевое состояние части, ее укомплектованность личным составом и вооружением, обеспеченность боеприпасами, продовольствием, обмундированием. Беседуя с бойцами, рассказывал о мужестве и стойкости ленинградских рабочих, их трудовом героизме, изобретательности, смекалке. Назвал имена судостроителей В. Н. Мараева, А. М. Ратникова, которые в боях под Шимском командовали батальонами полка, фамилии ждановцев, погибших в первые месяцы войны, зачитал письмо пулеметчика Михаила Петрова, найденное на месте последней схватки героя-комсомольца с фашистами.

Беседуя с ополченцами, Кузнецов не обходил разговора о крайне тяжелом положении города. Говорил, что делается все возможное для увеличения подвоза продуктов, о героических рейсах летчиков транспортной авиации, о том, что вся страна пришла на помощь Ленинграду.

Прощаясь с командиром полка М. И. Супагиным и комиссаром А. С. Ермолаевым, Кузнецов сказал, что осложнение обстановки под Ленинградом может потребовать переброски дивизии на другой участок фронта.

"Куда?", "Зачем?" - спрашивали себя командир и комиссар и не находили ответа.

А тем временем в Ставке и в штабе Ленинградского фронта на оперативной карте словно ожили нарисованные красным карандашом стрелы и линии, обозначавшие боевые позиции и удары по врагу на тихвинском направлении.

Были, на этих картах и стрелы с обозначенными на них 44-й и 191-й дивизиями и 6-й бригадой морской пехоты. Но никто в этих соединениях пока не знал о том, что время неумолимо приближает их к неожиданному крутому повороту и война уже распорядилась судьбой каждого из них по-своему.

Не знали командир 44-й стрелковой дивизии полковник П. А. Артюшенко и полковой комиссар Д. П. Сурвилло, что не пройдет и недели, как их дивизию снимут с позиций, перебросят под Тихвин, где они с ходу вступят в тяжелые бои и дивизия окажется разрезанной на две группировки, одной из которых будет командовать комдив, а другой - комиссар.