Апполон Кузьмин - Татищев

По тем же соображениям коллегия не разрешила взять «под свое правление» один из крупнейших казенных заводов — Каменский. Хотя завод, как сообщал Татищев, «от небрежения весьма развалился», мастера подсказывали, что «возможно оный малыми деньгами исправить и в состояние доброе привесть и потом добрый прибыток уповать». Коллегия не захотела принимать на себя лишних забот и оставила завод в ведении сибирской губернской администрации, а Татищеву посоветовала связаться по этому поводу с губернатором, то есть А. М. Черкасским. Во время одной из поездок в Тобольск в марте 1721 года Татищев попросил у Черкасского разрешения осмотреть завод. Тот не принадлежал к числу активных административных деятелей, но такого рода просьбу, естественно, удовлетворил. В свою очередь, и Татищев не стал вопреки обыкновению задерживаться на деталях, а ограничился общим советом: закрыть на заводе производство железа, «за скудостью лесов», и ограничиться выплавкой чугуна для производства пушек. Впоследствии так и поступили. Но это было позднее.

Заботясь о «прибытке» казне, Татищев настойчиво изыскивает средства удешевления выпуска продукции то за счет более экономной добычи руд, то с помощью сокращения перевозок, то посредством внедрения более совершенной технологии. Но он ни в коей мере не стремится достигнуть кратковременного эффекта. Напротив. Его взгляд устремлен в будущее. Поэтому так настойчиво в разных доношениях и во внутренних инструкциях ставит он вопрос о сохранении лесов. Подробно расписывается порядок использования леса на строительные работы и на дрова с таким расчетом, чтобы не наносился ущерб естественному восстановлению лесных площадей, кстати, к этому времени уже основательно расстроенных хищнической эксплуатацией. С этой целью он пытается организовать лесопильню — одно из недешевых новшеств его времени. (Распилка леса обычным, домашним способом приводила к огромным, потерям за счет отходов.) Принимается ряд жестких распоряжений против лесных пожаров и пожаров вообще, столь распространенных именно из-за отсутствия предупредительных мер.

Еще одно направление деятельности Татищева — забота об улучшении дорог. До сих пор дороги интересовали правительство главным образом как источник доходов. Создание централизованного государства не повело к устранению внутренних таможенных барьеров. Приезжая в Сибирь, торговцы обязаны были платить пошлину в размере десяти процентов стоимости товара. В итоге заинтересованность казны состояла в том, чтобы не допустить прокладывания новых «незаконных» дорог.

Путь в Сибирь был открыт еще в домонгольское время новгородскими купцами, и проходил он тогда через северную часть Уральского хребта. В 1596 году была найдена более южная дорога от Соликамска к Верхотурью и далее по реке Турее. В Верхотурье и собиралась пошлина. Дорога эта, однако, была весьма неудобной. В одних местах она была труднопроходимой из-за болот, в других — тяжелой из-за гор. Летом ею почти не пользовались. К тому же, например, из Поволжья нужно было делать большой крюк на север. Между тем более удобный путь был найден. Он проходил через Кунгур и Уктус к Ирбитской ярмарке. Этим путем украдкой ездили купцы из, Казани и Вятки, избегая уплаты пошлины (если не считать платы за постой в Демидовских слободах). Татищев занялся приведением в порядок дороги от Кунгура до Уктуса, где с разрешения коллегии были поставлены почтовые корчмы. В Тобольск же он отправил доношение с обоснованием целесообразности перенесения основного тракта с Верхотурья в более южные районы. Татищев отмечал два обстоятельства: дорога эта все равно используется, и, скажем, отправляясь в Демидовские слободы с хлебом (хлеб пошлиной не облагался), крестьяне и купцы свободно могут провозить (и провозят) товары, обкладываемые пошлиной. Другой момент чисто экономический. За счет сокращения пути купцы выигрывали до сорока процентов от их обычной прибыли. Такое повышение прибыли повело бы к расширению торговли и соответственно росту доходов казны.

Польза от перенесения основного тракта казалась Татищеву настолько очевидной, что он не сомневался в немедленном утверждении его предложения и начал работы как по благоустройству, новой дороги, так и по определению местоположений будущих застав на возможных объездных путях. Из Тобольска, однако, ответили что «прочия дороги, кроме Верхотурья, ... хотя, может, оныя дороги в проезде и способнее, ... запретить, и теми дорогами с товары и без товаров никому не ездить, и не пропускать». Предписывалось поставить (в избранном Татищевой месте, а также дополнительно) ряд застав, с размещением на каждой из них по 15 драгунов. Самое большее, на что могло согласиться губернское начальство, — это разрешение на проезд в Ирбит торговых людей из Казани, Уфы и Кунгура, то есть прилегающих областей. Но и их этим путем разрешалось пропускать только на ярмарку. Так, вместо упорядочения сообщений между и без того удаленными районами страны служебная ревность и верность чиновников царскому указу создали дополнительную путаницу. Этой путаницей не преминули воспользоваться Демидовы, больше всех выигрывавшие от существования нелегального пути через их слободы.

Заботами удешевления провоза уральской продукции, в частности идущей на внешний рынок и вообще в северные районы страны, было вызвано и еще одно предложение Татищева. Он внес проект создания водного пути от Урала до Архангельска через озеро Кельтму, из которого вытекали реки как в Камский, так и в Печорский бассейн. Позднее проект был заново предложен Геннином. Вернулись к нему также во времена Екатерины II. Реализован же он был лишь в 1822 году, когда торговое значение Архангельска уже резко упало.

На реке Исети, куда предполагалось перенести Уктусский завод, Татищев замышлял создание большого экономического центра. На вновь осваиваемое место предполагалось перенести и Ирбитскую ярмарку. Татищев вообще усиленно рекомендовал разным чинам, населявшим край, пользоваться местными условиями для развития разных ремесел и расширения торговли. Так, он советует крестьянам и работным людям приобщаться к токарному, черепичному, стекольному, часовому и другим видам ремесел, в продукции которых была либо местная, либо государственная потребность. Обосновывая в Тобольске целесообразность перенесения ярмарки на Исеть, он имел в виду и то, что мастера и рабочие, имея доход от мелкого торга, легче будут мириться с довольно низкой государственной оплатой их труда. Кроме того, он надеялся таким образом изменить отношения между русскими и башкирами: башкиры будут ездить на ярмарку и «постепенно придут в лучшее обхождение и любовь с русскими». Позднее, в 1730 году, Татищев задачу правителей государства видел: «1) во умножении народа; 2) в довольстве всех подданных; 3) побуждение и способы к трудолюбию, ремеслам, промыслам, торгам и земским работам». Этими установками он руководствовался и вовремя своей уральской деятельности.