Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 25. Март-июль 1914

Спрашивается, разве это не подкрашивание буржуазии и капитализма, когда за «трудовые хозяйства» выдаются батраки и поденщики, наемные рабочие?!

Разве не служит здесь глупенькое словечко «трудовой хозяин» для того, чтобы затушевывать пропасть между пролетариатом (наемными рабочими) и буржуазией?? Разве это словечко не служит протаскиванию буржуазных теорий??

Дальше. Хозяйства от 2 до 5 гектаров. Их число в 1882 г. – 18,6 %; в 1895 г. – 18,29 % и в 1907 г. – 17,57 %. Так пишет г. Батрак.

А вывод? О выводе он молчит.

Вывод же гласит: уменьшение, а не рост. И как раз среди этих хозяйств, только среди них, нет полного преобладания нанимающих (покупающих частный труд) и нанимающихся. Нанимающих – 411 311 (по числу наемных рабочих); нанимающихся – 104 251 (это еще не все число нанимающихся, статистика здесь неполна). Сложите вместе – 515 тысяч, а всего таких крестьян 1 006 277 хозяйств, значит, даже здесь большая половина либо нанимается – либо нанимает!!

Хорошее словечко: «трудовое хозяйство» – служит для обмана рабочих посредством сокрытия данных о купле-продаже рабочей силы.

Дальше г. Батрак берет хозяйства от 5 до 20 гектаров и указывает, что они растут.

А наемный труд? Ни словечка, ни звука об этом. Теоретики «трудового хозяйства» посланы буржуазией для сокрытия данных о наемном труде.

Берем эти данные. На 652 798 хозяйств (1907 г.) с 5–10 гектарами – 487 704 наемных рабочих, значит, больше половины – эксплуататоры наемного труда.

На 412 741 хозяйство с 10–20 гектарами – 711 867 наемных рабочих, т. е. все или почти все эксплуататоры наемного труда.

Как назвать человека, который выдает себя за «социалиста», а сам относит к «трудовым хозяевам» эксплуататоров наемного труда?

Левонародники, как разъясняли не раз марксисты, это – мелкие буржуа, подкрашивающие буржуазию и затушевывающие эксплуатацию ею наемного труда.

К буржуазным теориям левонародников и г. Батрака в особенности мы еще вернемся. А пока подведем краткий итог.

Теория «трудового хозяйства» есть буржуазный обман рабочих, основанный, между прочим, на сокрытии данных о купле-продаже рабочей силы.

Среди «мелких и средних» крестьян, на которых огулом любят указывать гг. левонародники, на самом деле громадное большинство либо продают, либо покупают рабочую силу, либо нанимаются, либо нанимают. Эту суть делай затушевывает буржуазная теория «трудового хозяйства».

Пролетарий говорит мелкому крестьянину: ты – сам полупролетарий; иди за рабочими, иного спасения тебе нет.

Буржуа говорит мелкому крестьянину: ты – сам хозяйчик, «трудовой хозяин». Трудовое хозяйство «растет» и при капитализме. Твое дело хозяйское, а не пролетарское.

Две души в мелком хозяйчике: пролетарская и «хозяйская».

Левонародники повторяют на деле учение буржуазии, развращая мелких крестьян «хозяйскими» иллюзиями. Вот почему марксисты ведут решительную борьбу с этим буржуазным развращением мелких крестьян (и отсталых рабочих) левонародниками.

«Путь Правды» № 56, 6 апреля 1914 г.

Печатается по тексту газеты «Путь Правды»

К вопросу о национальной политике{31}

Я хочу остановиться на политике нашего правительства по национальному вопросу. В области тех вопросов, которые «подведомственны» у нас министерству внутренних дел, это – один из весьма важных. С тех пор, как Государственная дума обсуждала последний раз смету этого министерства, национальный вопрос в России нашими командующими классами выдвигается на очередь и обостряется все более и более.

Дело Бейлиса еще и еще раз обратило внимание всего цивилизованного мира на Россию, раскрыв позорные порядки, которые царят у нас. Ничего похожего на законность в России нет и следа. Все позволено администрации и полиции для бесшабашной и бесстыдной травли евреев – все позволено вплоть до прикрытия и сокрытия преступления. Именно таков был итог дела Бейлиса, которое показало теснейшую и интимнейшую связь…[8]

Чтобы показать, что я не преувеличиваю, говоря о погромной атмосфере, которой дышит Россия, можно привести свидетельство самого «благонадежного», самого консервативного, «делающего министров» писателя, именно, князя Мещерского. Вот при-водимый им в его журнале «Гражданин»{32} отзыв «русского человека из Киева»:

«Наша атмосфера жизни душит нас: куда ни пойдешь, везде шепот заговора, везде пахнет жаждою крови, везде вонь доносов, везде ненависть, везде ропот, везде стоны»…

тот политический воздух, которым Россия дышит. При такой атмосфере говорить или думать о праве, законности, конституции и подобных либеральных наивностях – просто смешно; – вернее: было бы смешно, когда бы не было… серьезно!

Эта атмосфера чувствуется ежедневно всяким сколько-нибудь сознательным и внимательным человеком в нашей стране. Но не все имеют достаточно мужества, чтобы дать себе ясный отчет в значении этой погромной атмосферы. Почему царит у нас такая атмосфера? Почему может она царить? Только потому, что страна переживает на деле состояние плохо прикрытой гражданской войны. Кое для кого очень неприятно сознаться в этой истине, кое-кому хочется надеть на это явление покрывало. Наши либералы, и прогрессисты и кадеты{33}, особенно любят сшивать такое покрывало из лоскутков совсем почти «конституционных» теорий. Но я позволяю себе думать, что нет более вредной, более преступной для народных представителей вещи, как распространение с трибуны Государственной думы «нас возвышающего обмана».

Вся политика правительства по отношению к евреям и другим – извините за «правительственное» выражение – «инородцам» сразу станет понятной, естественной, неизбежной, если взглянуть правде в лицо и признать несомненный факт, что страна переживает состояние плохо прикрытой гражданской войны. Правительство не управляет, а воюет.

Если оно выбирает «истинно русские», погромные средства для войны, то это потому, что других в его распоряжении нет. Всякий защищается, как может. Пуришкевич и его друзья не могут защищаться иначе, как «погромной» политикой, ибо другой в их распоряжении нет. Тут нечего воздыхать, тут нелепо отделываться словами о конституции или о праве или о системе управления, – тут дело просто в интересах класса Пуришкевича и компании, в трудном положении этого класса.