Михаил Куманин - Отправляем в поход корабли
Вот почему мы не считали большим нарушением правил, если моряк уносил на фронт бескозырку, на которой золотом сияло название его корабля…
Маршевые роты для Сталинградского фронта мы сформировали за два дня. Ночью они должны были погрузиться в вагоны. И вдруг утром мне доложили, что казармы пусты. Обеспокоенные, мы с Орловым поехали во флотский полуэкипаж - в воинскую часть, где происходит формирование всех флотских подразделений. Действительно, в казармах только командиры, политработники, дежурные и дневальные.
- Где люди?
Командир полуэкипажа спокойно отвечает:
- Ушли прощаться с кораблями.
- Но ведь вы их должны сегодня отправить!
- Не беспокойтесь. Вернутся в срок.
Признаться, я был сильно раздражен.
Вернувшись в штаб, отдал было распоряжение дежурному звонить на корабли и в части, чтобы бойцов маршевых рот немедленно отправляли в казармы. Но комиссар эскадры В. И. Семин остановил:
- Не нужно. Уверяю вас, нашему народу можно доверять не такое.
Все же у меня на сердце было неспокойно. Часа за два до погрузки мы с Орловым снова заглянули в казармы. Бойцы стояли в строю: проходила поверка. После переклички командиры рот докладывали мне одно и то же:
- Весь личный состав налицо! [75]
Мы с Орловым смущенно переглянулись. Да, этим людям можно доверять! И больше никогда не мешали морякам, уходившим на фронт, прощаться со своими кораблями. Честное слово, неплохая традиция!
Историческая победа на Волге положила начало коренному перелому в войне. Это почувствовали и мы в Поти. Войска Закавказского фронта погнали и сбросили врага с горных перевалов. Фашистский зверь, огрызаясь и упорствуя, отступал. На базу, случалось, еще сыпались бомбы, но было ясно, что смертельная опасность миновала. Наши войска переходили в наступление на всех участках громадного фронта. Включались в это наступление и мы. [76]
Перед наступлением
Пришлось потесниться, чтобы предоставить место флотским учреждениям. В Поти переехали Военный совет и штаб флота. Органы управления базы мы еще раньше перенесли на территорию совхоза «Грейфрут», километрах в пяти от порта. Здесь удобно - сплошные сады и виноградники хорошо укрывают нас. Но деревья ограничивают обзор. Рубить их жалко. Наблюдательный пункт оборудуем на специально построенной вышке. Отсюда хорошо просматриваются порт, город и море до самого горизонта.
На всякий случай оставляем за собой небольшое помещение в городе с телефонами и рацией. Чтобы отдать распоряжения командирам кораблей, частей, не нужно будет вызывать их в совхоз: можно собирать здесь, поблизости от порта.
Признаться, соседство штаба флота на первых порах беспокоило нас. Присутствие больших начальников всегда стесняет командира. Но нужно отдать должное Ф. С. Октябрьскому и члену Военного совета флота Н. М. Кулакову. Они никогда не опекали подчиненных, не сковывали их инициативу. В первый же день после прибытия штаба в Поти командующий флотом предупредил меня:
- Имейте в виду, в ваши дела вмешиваться никто не будет. Чувствуйте себя, как и раньше, самостоятельным и полноправным начальником.
Взаимоотношения с Военным советом и штабом флота у нас сложились самые лучшие. Вскоре убедились, что соседство с этими высокими учреждениями не только не связывает нам рук, а наоборот, во многом облегчает нашу работу. Стало проще решать неотложные [77] вопросы. В нужную минуту мы всегда могли обратиться за советом и поддержкой, быстро получить практическую помощь.
Переезд Военного совета и штаба флота в Поти (до этого они находились в Маграх) не был случайным. Командование стремилось быть ближе к кораблям, чтобы непосредственно на месте решать вопросы подготовки флота к предстоящим наступательным операциям.
Ремонтировали и снабжали всем необходимым корабли, которым предстояло высаживать десанты и прикрывать их с моря. Комплектовались и обучались части морской пехоты - они будут штурмовать берег, занятый неприятелем. Накапливались запасы материальных средств. Основная тяжесть этой громадной работы ложилась на части базы.
После того как войска Закавказского фронта начали теснить противника в горах, опасность вражеского удара по базе с суши была исключена, но возможность нападения противника с воздуха и моря оставалась.
Ноябрь 1942 года выдался тихий, безветренный. Море гладкое, как зеркало. И вот в один такой погожий день вахтенный дальномерщик береговой батарэи Николай Ермоленко увидел в нескольких кабельтовых от берега всплывшую подводную лодку. Командир береговой батареи майор И. Г. Тромбовецкий доложил об этом в штаб базы. Мы уточнили: наших лодок в этом районе не было. Значит, враг! Тромбовецкий приказал открыть огонь. Артиллеристы накрыли противника первым же залпом. Лодка тотчас скрылась под водой. В район ее погружения были высланы самолеты. Летчики обнаружили на поверхности моря большое масляное пятно - верный признак повреждения лодки. Затонула она или ей удалось уйти? Установить этого мы не могли. Глубины здесь большие, водолазов на дно не спустишь. Но уже то, что артиллеристы с первого же залпа накрыли лодку, было большим достижением.
Несколько раньше всплывшую подводную лодку обнаружили бойцы поста службы наблюдения и связи вблизи турецкой границы. Хорошо, что мы на некоторых постах СНИС имели небольшие пушки. Не дожидаясь [78] распоряжения, наводчик старший матрос Опрышко - человек находчивый и решительный - открыл огонь. Лодка погрузилась.
О появлении вражеских субмарин сообщали и дозорные корабли. Эти сигналы настораживали нас. В нашем распоряжении было очень мало противолодочных кораблей, но мы все же создали несколько ударных поисковых групп. Служба на этих кораблях очень тяжелая. Охотники за подводными лодками в любую погоду, днем и ночью бороздили море. Ударная группа, действовавшая в районе Поти - Батуми, возглавляемая командиром 9-го отдельного дивизиона сторожевых катеров капитаном 3 ранга Александром Аксентьевичем Жидко, однажды две недели преследовала неприятельскую лодку, пока не уничтожила ее.
Мы больше всего опасались нападения лодок на корабли и суда при выходе из порта. Судно, затопленное на фарватере, надолго закупорило бы гавань. Поэтому, прежде чем выпустить в море корабль или караван судов, мы посылали на фарватер катера-охотники, которые проводили контрольное бомбометание, и подводные лодки, если они там находились, либо покидали район, либо погружались на большую глубину, где они не могли использовать свое оружие. Вместе с тем разрывы глубинных бомб могли подорвать и обезвредить неконтактные мины, если лодка выставила их на пути наших кораблей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});