А. Глумов - Н.А.Львов

А Левицкий мечтал отразить в своем полотне высокие идеи гражданственности, патриотизма, продиктованные принципами просветительства. Львов сочинил для него тематическую «программу» портрета.

Он задумал изобразить Екатерину, сжигающую на жертвеннике в храме богини Правосудия красные маки, символизирующие ее личный покой. Тут же, у ног государыни, книги, орел на стопке законов, в глубине скульптура Фемиды. Императрица, по замыслу Левицкого и Львова, трактовалась как безгрешная жрица богини Правосудия и как «законодательница», в ореоле возвышенной и «благородной простоты». Даже императорская корона была заменена лавровым венком. Идеализация образа совсем иная, чем в коронационных портретах Елизаветы и Анны Иоанновны. Содержание портрета определяется просветительской идеей об «идеальном монархе», издающем законы и подчиняющемся этим законам. Русские дворянские либералы еще питали надежды на то, что глава государства, монарх, удовлетворит общественные потребности и создаст «общее благо». Поэтому возникали в то время всевозможные «наставления», «советы» царю, разного жанра «наказы». Как «наказ» нужно рассматривать «Фелицу» Державина, как «наказ» следует толковать и полотно Левицкого.

В них выражена утопическая надежда на осуществимость либеральных намерений Екатерины.

Левицкий в своем «Письме», опубликованном в «Собеседнике российского слова», привел описание портрета. «Что же касается до мысли и расположения картины, оным обязан я одному любителю художеств, который имя просил меня не сказывать». Мы узнаем, что автор «проекта» был Львов лишь по публикации Державина своей оды «Видение мурзы» («Московский журнал», 1791): в эту оду было им введено поэтическое описание портрета, а в примечании он сообщил, что картина Левицкого, «изобретенная статским советником Львовым», находится у Безбородко.

Портрет Левицкого получился холодным, сухим. Голова, к сожалению, переписана по канонизированному правительством изображению Рокотова. Екатерина лишена обаяния. Движение рук крайне искусственны - это повторение трафаретного, условного, нарочито «разъясняющего» жеста. Благодаря высокому мастерству любуешься золотой бахромой на поясе, муаровой лентой, ковром, а более всего - шелковым платьем и мантией.

«Одежда белая струилась

На ней серебряной волной», -

как писал Державин. В портрете нет и тени той человечности, ума и зоркости взгляда, какую мы наблюдали у Левицкого в изображениях Дидро, Кокоринова, Львовых...

Львов хотел в своей «программе» повторить «дух» оды «Фелица», однако получилась холодная и надуманная аллегория, «книжная премудрость». Правда, портрет имел большой успех.

Второе событие в творчестве Львова связано опять-таки с Безбородко. 15 июня Львов ездил в Выборг сопровождать императрицу для свидания со шведским королем Густавом III. Екатерина направлялась в город Фридрихсгам. Львов не состоял в императорской, весьма немногочисленной свите (в 12 человек), ни разу не приглашался к царскому столу - он ехал, вероятно, в приватной карете вместе с Безбородко. Единственное свидетельство о его участии в этой поездке - выполненная им лависом гравюра и надпись на ней: «Вид Выборгского замка, снятый во время проезда Ее И-го В-ва 1783, - рисовал с натуры и гравировал Н. Львов»33.

Выборгский замок, возведенный в XIII веке, на гравюре Львовым изображен со стороны древнего Абоского моста через речку Вуокса. Высокая семиярусная башня святого Олафа («Длинного Германа»), остатки круглой «Башни смерти», а также служебные корпуса изображены очень точно Над «Длинным Германом» развевается флаг, из верхнего окна валит дым от пушечного салюта. На первом плане - триумфальная арка с шатром, рядом небольшая группа горожан, мальчишки.

Тот же Выборгский замок Львов изобразил в картине, написанной в крайне редкой в России технике энкаустики, о чем сообщал известный писатель, путешественник и художник П. П. Свиньин (1787-1839), основатель «Отечественных записок» и собиратель редкостей. Он рассказывает, что Львовым «поднесена была сия картина императрице Екатерине II», и добавляет: «а ею пожалована камердинеру С. В. Тюльмину»34. Картина до нас не дошла.

Главным событием, отразившимся на судьбе Львова, было учреждение в 1783 году Российской академии.

Тридцатого сентября утверждено ее положение; открытие приурочивалось к середине октября. Инициатором была могущественная, энергичная статс-дама княгиня Дашкова, с января занявшая пост директора Академии наук. Она же прочилась в президенты Российской академии. Главной задачей молодой Академии было очищение и обогащение русского языка: создание грамматики, обширного словаря, правил стихосложения и российской риторики.

К открытию Российской академии Львов сочинил «Пролог». В архивах Публичной библиотеки сохраняются четыре рукописные страницы Львова. Они датированы 1783 годом, 22 сентября и представляют программу «Пролога». «Пролог» предусматривал аллегорическое одноактное театрально-музыкальное представление.

«Явление 1-е. Симфония, изображающая смятение, зачинается тихо и, соединясь с слышанным из дали громом, постепенно с оным возрастает до вскрытия еще занавесы. А по вскрытии оной - театр: дикой и ужасный берег, - пещеры и волнующее море, освещенные одним только сиянием молнии, вихрь и буря клонят и валяют оставшия на каменных берегах ветви, срывающая молния целые вершины каменных гор заставляет нимф прятаться в пещеры, сирен - бросаться в море, а пастухов укрываться в лесу. Явление 2-е. Музыка, переходя из престо в анданте, возвещает успокоение стихии; мрачные облака очищают горизонт, утишается море, а разступившиеся тучи в средине театра уступают место солнечному сиянию. К музыке оркестрной соединяется хор юношей, препровождаемой духовною музыкою, и в облаках сквозь туман флеровой виден сафирный храм художеств, окруженный разными Гиниями [гениями] ... в средине оного на престоле гипий, изображающий Аполлона, стоит с лирою. Пред ним Талия, Мельпомена, Терпсихора и Евтерпа».

В третьем явлении Аполлон, «ударив своим плектроном по струнам лиры, подвигнул весь небесный хор (подите, утехой просветите любимый мой народ) и, громовым ударом истребив туман, повелевает просительницам сойтись на землю. И храм исчезает».

Далее действие продолжается на земле. Один из гениев подводит Мельпомену к пещере, откуда по ее знаку «в провожании военной музыки» выходят «Герои». Эвтерпа подходит к берегу моря, и ей навстречу из волн появляются сирены. «Под пение оных начинается военный балет и сражение».