Анатолий Эйрамджан - С миру по нитке

– Дорогие друзья! Сегодня исполняется 50 лет замечательной женщине, матери двоих сыновей, большому советскому ученому-геофизику Сендеровой Иде Ароновне!

Все гости обалдели, в том числе и Ида:

– Не может быть! – прошептала она, схватившись за щеки.

Диктор продолжал:

– Родившись в небольшом местечке под Конотопом, Сендерова Ида Ароновна, с детства была любознательной девочкой и уже тогда начала интересоваться геофизикой...

– Откуда они все это узнали?! – недовольно сказал самый умный в Юриной компании Марик Листенгартен, шахматист, брат чемпиона Азербайджана по шахматам.

– Знаменательной в ее жизни была встерча с сокурсником по Бакинскому Индустриальному институту Юрием Тер-Григорьяном.

Гости тут не на шутку разволновались, некоторые подозрительно смотрели на Юру.

– Сам удивляюсь! – развел руками Юра.

– В связи с юбилеем Иды Арновны Правительство Израиля решило присудить ей орден Голды Меир и Менахема Бегина, выполненый в виде известной советской медали «За оборону Кавказа».

И тут опять заиграли позывные Израиля «Шалом Алейхем».

Все уже поняли, что этот шутка и облегченно хохотали.

Юра писал приветственные адресы на юбилеи всех своих друзей и честно скажу, у него явно был поэтический дар в духе известного всем Александра Иванова. Юре первому я дал читать свои рассказы и он поддержал меня, сказал, что рассказы ему понравились и все такое... А когда я стал печататься в Литературной газете на 16 странице в клубе «12 стульев» он завел специальную папку, куда собирал все мои напечатанные рассказы. (Не могу не вспомнить и о реакции моего отца на первые мои успехи. Он всегда ждал Литературку, открывал последнюю страницу, прочитывал ее и говорил мне: «Толя, ну такую ерунду сейчас печатают – почему же твой рассказ не печатают?!») Юра успел посмотреть первый фильм, снятый по моему сценарию – короткометражку в киноальманахе «Ау-у!», где снялся почти весь цвет советских комедийных актеров: С. Филлипов, В. Басов, Л. Куравлев, И. Муравьева, Л. Шагалова, С. Мишулин, Г.

Тонунц, С. Крамаров, Н. Парфенов, А. Геллер... Короче, «ол старс», как сейчас говорят. Моя новелла имела успех и Юра явно был горд мною.

К сожалению, он не дожил до моих полнометражных картин, которые я снял уже в качестве режиссера. Юра умер в 80 году.

И умер, как я считаю, от того, что всю жизнь был очень правильным.

За всю свою жизнь Юра любил одну женщину – свою жену Иду, мать своих двоих детей. Я считаю, что это хорошо, но слишком идеально, а как мы знаем из физики, в жизни ничего идеального не бывает, всегда приходится делать поправку на реальность. А реальность была такова, что у Юры вдруг начался служебный роман с лаборанткой(Юра был начальников лаборатории), довольно свободных нравов женщиной и он, абсолютно не имеющий никакого опыта общения с такого рода особами, безоглядно отдался неизведаному ранее чувству. И, хотя все в лаборатории знали, в том числе и Юра, что эта особа была близка со многими мужчинами треста «Азнефтегеофизика» и поселка им.

Разина, он влюбился в нее. Любил ее, любил Иду, любил своих детей (не могу не отметить такт и деликатность Иды в этой истории – ни слова упрека Юре, чуткость детей к обожаемому ими отцу) и от неразрешимости этого конфликта у него произошел один инфаркт, потом второй и за ним третий, последний.

Из истории своего брата я делаю вывод: советская власть, создавая нового человека хотела видеть его морально чистым, единолюбом, не поощряла никакие ширли-мырли, и прочие сексуальные шашни.

И в жизни я очень много знаю людей, которые в преклонном возрасте совершали кучу необдуманных поступков, вызванных внезапно нахлынувшим сексуальным чувством. (Вспомните роль, исполняемую М. Державиным в «Бабнике»). Мой опыт(и опыт моих друзей) показал, что лучше перебеситься в отрочестве, юности, неплохо и в зрелости, и даже имея семью в более солидном возрасте можно совершать стремительные, (ни в коем случае не затяжные!) набеги, но только так, чтобы тебя не «подстрелили». А для этого, как и в любом бою, надо иметь опыт. У моего любимого брата такого опыта не было.

Рюрик Ивнев

В возрасте 7 лет в 1944 году я жил в Тбилиси, там же пошел в первый класс. Жил я с мамой и двоюродной бабушкой Анаит (дочерью Газароса Агаяна) в старинном доме №6 на улице Энгельса. В этом доме, на самом последнем этаже жил очень необычный мужчина: у него были длинные светлые волосы, длинное черное пальто и он проходил по нашему двору, как бы не видя ничего вокруг, как сомнамбула. Шел очень быстро и исчезал за воротами... Возвращался или с авоськой с продуктами, или с пачкой свернутых в трубку газет. Я пытался узнать у ребят со двора, кто такой этот мужчина, но все мне говорили разное. Один, что он известный летчик, другой, что он наш разведчик, поэтому нигде не работает и его вызывают только на важные задания, третий, что он известный в Тбилиси вор и т.д.

Как-то при мне моя мама спросила соседку, давно живущую в этом доме, кто этот необычный мужчина. Соседка ответила:

– Это поэт – Рюрик Ивнев, печатается в «Заре Востока»...

Я в то время сам не читал книжек – их читала мне мама. Но, странное дело, слово «поэт» произвело на меня большее впечатление, чем если бы соседка сказала, что этот человек летчик, или танкист, или даже Герой Советского Союза... Поэт! Стихи в газете! До сих пор не могу понять, что могли значить для меня в семилетнем возрасте эти слова, но думаю, где-то на генетическом уровне я понял суть этой личности. Каждый раз при его появлении я испытывал легкий трепет, понимая, что этот человек отличается от всех других, живущих в нашем доме, а может быть даже, на всей улице! Он пишет стихи, вроде тех, что читает мне мама!

Через много лет я вдруг наткнулся в книжном магазине на книгу стихов Рюрика Ивнева и, конечно, тут же купил ее. Из предисловия я узнал его биографию, узнал, что он входил в ЛЕФ, был другом Маяковского, а с конца 30-х годов жил в Тбилиси...

Значит, это тот самый Рюрик Ивнев, которого я видел в детстве. Он тогда казался мне чуть ли не глубоким стариком, а из предисловия я узнал, что он еще жив.

Еще через несколько лет, когда с каким-то литератором зашел у меня разговор о поэзии, я спросил его, знает ли он Рюрика Ивнева. Литератор сказал, мол, кто же его не знает – он ведь был другом Маяковского, стихи в молодости писал неплохие и был, это всем известно, голубым... Последнее несколько омрачило мои детские воспоминания о Рюрике Ивневе, несколько затемнило тот яркий ореол, который в моем воображении витал над его обликом.

И вот в феврале 2003 года, когда я должен был для получения Грин-карты на въезд в США дополнительно пройти медкомиссию в спецполиклинике, у меня произошла еще одна встреча с Рюриком Ивневым.