Александр Бабийчук - Человек, небо, космос

Вдруг возник и мгновенно распространился слух, что в нескольких километрах в степи противник высадил крупный десант. Имея в своем распоряжении комендантский взвод, наш штаб смог оградить территорию больницы от метавшихся толп. Пожары вспыхнули и в городе. Комендант штаба приказал шоферам держать машины наготове.

К. А. Вершинин, его заместитель генерал Н. Ф. Науменко, дивизионный комиссар В. И. Алексеев всегда показывали пример мужества. Много раз штаб продолжал работать, когда неподалеку рвались бомбы. Сейчас командование тоже оставалось в помещении. Во дворе, в машине-радиостанции, то и дело начинал стучать движок: шел обмен радиограммами с авиационными частями и с соединениями.

Но было ясно, что в создавшейся обстановке штаб не сможет долго функционировать. Из Ставрополя нужно было уезжать.

Всего несколько часов провели мы в административном центре степного края. Приехали в оживленный, сравнительно спокойный город, покидали же горящий, почти опустевший. Пережить такое нелегко.

К 17 августа 4-я воздушная армия была отведена за реку Терек. Боевых действий она не прекращала ни на час. Особенно эффективными были ее бомбовые удары по мотомеханизированным колоннам противника, пытавшимся в период с 14 по 16 августа прорвать оборону 37-й армии на рубеже реки Баксан и захватить город Нальчик.

В течение трех суток частями и соединениями было произведено 1216 самолето-вылетов, уничтожено до 60 танков, 600 автомашин, разрушено три переправы. Но и наша воздушная армия несла значительные потери.

П. К. Быков и я не раз посещали эвакогоспитали, куда аэродромные пункты медпомощи и лазареты БАО передавали раненых летчиков. Я уже говорил, как часто они терялись из виду, надолго отрывались от своих частей, а иногда после лечения в глубоком тылу направлялись на другие фронты.

Но тут мы своими глазами увидели и другое: во многих ЭГ к раненым летчикам не применялись современные методы хирургического лечения, например скелетное вытяжение, кожная пластика и другие. Это грозило им инвалидностью или невозможностью вернуться в авиацию, по меньшей мере, в ближайшие годы. На этапах санитарной эвакуации почти нигде не проводились специальные лечебные мероприятия с ранеными из числа летного состава.

Авиационных госпиталей — об этом я тоже говорил — в Красной Армии не существовало.

Павел Константинович Быков, человек смелый и решительный, не согласовывая свое решение с санупром фронта, 27 августа распорядился создать на базе лазарета 504 БАО, усиленного военной комендатурой авиагарнизона, армейский авиагоспиталь. А чтобы меньше было придирок, назвали его армейским хирургическим лазаретом. Разместился он в Дербенте. Было развернуто сто коек. Из эвакогоспиталей сразу же взяли тех раненых летчиков, которых не успели отправить дальше в тыл.

Я одобрил инициативу Быкова, хотя поначалу имел косвенное касательство к армейскому хирургическому лазарету. Был занят другими делами. АХЛ возглавила хирург-травматолог с двенадцатилетним стажем работы военврач 2 ранга М. А. Пруденко. В лазарете имелся и второй хирург-ординатор. Из санслужб БАО набрали необходимое количество медсестер и санинструкторов. Раненых в АХЛ доставляли до аэродрома санитарными самолетами, а дальше на автомашинах.

В первых числах сентября противник форсировал Керченский пролив и высадился на Таманском полуострове. Тогда же он в нескольких местах переправился через Терек. Шли кровопролитные бои за Новороссийск и на туапсинском направлении. Наши войска отходили в глубь Кавказа. В оперативное подчинение 4-й воздушной армии перешли части формировавшейся 5-й воздушной армии, ВВС Черноморского флота и 50-я дивизия авиации дальнего действия.

Штаб армии переместился в Моздок, а затем в Троицкое. К. А. Вершинина, назначенного командующим ВВС Закавказского фронта, на посту командарма сменил генерал-майор авиации Н. Ф. Науменко.

Мы с тревогой думали о том, не придется ли под натиском превосходящих сил противника оставить Грозный, Туапсе и, что самое страшное, открыть тем самым дорогу на Баку, Но Ставка Верховного Главнокомандования Красной Армии уже знала: противник выдохся, все, что он мог использовать на Кавказе и в районе Сталинграда, в значительной степени перемолото, никаких крупных резервов он не может бросить на юг нашей страны. Теперь важно заставить врага перейти к обороне.

Весь сентябрь продолжались ожесточенные бои за перевалы Главного Кавказского хребта, на грозненском и орджоникидзенском направлениях. Наши летчики непрерывно штурмовали передовые отряды противника, вели воздушную разведку, доставляли своим войскам, сражавшимся в горах, боеприпасы, продовольствие, медикаменты и другие грузы.

В горных условиях наиболее пригодными для поражения наземных целей оказались малоскоростные, но маневренные истребители И-16, И-153, а также У-2. Хорошо действовали штурмовики Ил-2, вылетавшие группами по четыре восемь самолетов.

С аэродромами было крайне плохо. Использовались ровные площадки вблизи населенных пунктов. В горах же летчики садились буквально на пятачки. Горючее и боеприпасы на временные и запасные аэродромы доставлялись на лошадях и осликах.

В первой декаде сентября противник при поддержке ста танков попытался преодолеть Терский хребет в районе Вознесенской. На борьбу с ним были брошены «илы» и истребители. Снижаясь до пятнадцати метров, наши летчики в упор расстреливали вражеские бронированные машины и поджигали их ампулами с горючей смесью. Потеряв десятки танков, враг вынужден был отойти.

Во время этого боя на наблюдательном пункте 9-й общевойсковой армии находился представитель авиации полковник П. Анисимов. Он незамедлительно передавал по радио в свой штаб заявки наземных частей, информировал экипажи самолетов об обстановке, наводил их на цели, координировал действия летчиков и артиллеристов.

О ходе боя на Терском хребте я узнал от самого полковника Анисимова, когда прилетел на аэродром 216-й истребительной авиадивизии (полковник был заместителем командира этого соединения). Тогда же у меня возникла мысль использовать радиостанции наведения для поиска и спасения раненых летчиков, совершивших вынужденную посадку. Но осуществить это удалось значительно позднее. В 1942 году такие станции стали только поступать на вооружение. Кстати, впервые они появились в нашей 4-й воздушной армии.

Мысль об улучшении организации поиска раненых летчиков волновала меня постоянно. Ведь я непосредственно отвечал за их спасение. А пока в этом важном деле преобладала случайность.

В ночь на 10 сентября с боевого задания не вернулся экипаж летчицы Нины Распоповой и штурмана Лели Радчиковой из 588-го женского ночного легкобомбардировочного авиационного полка. Над Моздоком самолет был подбит вражескими зенитками. Обеих девушек ранило. Но они все же сумели перелететь линию фронта и сели на нейтральной полосе. Взяв полетные карты и оружие, Нина и Леля попытались уничтожить машину, однако сделать это были не в силах. Из-под обстрела их вытащили пехотинцы. Они же и подожгли самолет. Санинструктор стрелковой роты оказал девушкам первую медицинскую помощь. Куда-либо ехать летчицы отказались, решив добраться до лазарета своего БАО. И все же на следующее утро их отправили в медсанбат, поскольку они потеряли много крови. А уже оттуда девушек забрали наши врачи.