Лонгин Пастусиак - Первые леди Америки

Она любила музыку и часто устраивала концерты в Белом доме. Кулидж принимал американских и зарубежных знаменитостей, таких, как маршалы Фош и Жофре, румынская королева Мария, Сергей Рахманинов и принц Уэльский, и поскольку президент был не разговорчив, то приходилось жене поддерживать беседу. Часто выручал ее юмор, оживлявший общение.

Элис Рузвельт считала, что после того, как Кулидж сменил Гардинга, в Белом доме полностью изменилась атмосфера, о чем свидетельствует следующий анекдот: когда Флоренс Гардинг водила преемницу по Белому дому, она вызвала к себе начальницу обслуживающего персонала Элизабет Джеффри: «Миссис Кулидж, я хочу представить вам миссис Элизабет Джеффри. Надеюсь, что Элизабет вы понравитесь». После такого представления Элизабет почувствовала себя неловко. «Дорогая миссис Гардинг, — ответила она, — совсем неважно, понравится ли мне миссис Кулидж. Намного важнее, понравлюсь ли я миссис Кулидж».

Грейс улыбнулась, подала руку Элизабет и разрядила эту неприятную ситуацию словами: «Миссис Джеффри, хотелось, чтобы под вашим руководством здесь все шло так же, как и до сих пор».

Пуританское воспитание не позволяло Кулиджам во время сухого закона угощать гостей алкогольными напитками, хотя их предшественники не испытывали никаких угрызений совести из-за этого. Грейс сказала, что не будет менять существующих правил, но и не приветствовала сухой закон. Она даже любимую собаку назвала в честь популярного в то время в США напитка «Роб Рой». Иногда за ужином Кулидж, притворяясь, говорил жене, что обнаружил в тарелке какое-то насекомое. Об этом они говорили шепотом. Тотчас же к президенту прибегал официант, чтобы прояснить ситуацию. А Кулидж громко говорил жене: «А я и не знал, что официанты подслушивают наши разговоры».

Как-то раз во время ужина обсуждался вопрос, должны ли США признать СССР. Когда стал разгораться спор, хозяйка дома сказала, дипломатично стараясь привлечь внимание гостей к блюдам на столе: «В этих маленьких стаканчиках приправа для салата, французская и русская». «Мне, пожалуйста, любую приправу, только не красную», — ответил Кулидж.

Грейс была прилежной хозяйкой Белого дома. Ее календарь всегда был заполнен. Она принимала гостей, сажала цветы, принимала участие в закладке фундаментов различных объектов, собирала деньги для глухих детей и на другие благотворительные цели. Обычно ее рабочий день начинался в девять часов утра, когда в сопровождении двух собак она отправлялась в свой кабинет на самом верхнем этаже Белого дома. Она просматривала почту, предварительно разложенную ее секретаршей Полли Рандольф, часто сама печатала на машинке. Постоянно слушала радио. Перед обедом совершала прогулку, потом снова садилась за письменный стол и работала. Каждую последнюю среду месяца приглашала в Белый дом жен членов кабинета. Когда кто-то из ее гостей с завистью заметил, как прекрасно жить в Белом доме, сидеть под красивым деревом, читать книгу, Грейс возразила: «Сколько уже я живу в нем, мне ни разу не удавалось сесть и почитать книгу». А в следующий раз она сказала: «Мои книги — люди». Грейс писала друзьям бесконечные письма, описывая события в столице или интересные встречи. Иногда один и тот же текст посылала различным людям.

Ничего не могло вывести ее из состояния равновесия, лишь невероятно раздражала привычка Калвина сообщать ей в последний момент о приемах и других мероприятиях, в которых нужно было принимать участие. «Калвин, посмотри на меня хотя бы один раз, — сказала она мужу, когда он завтракал, углубившись в газету. — Каждый день мы идем на какие-либо встречи, о которых я ничего не знаю; хотелось бы, чтобы охрана мне заранее представляла перечень всех мероприятий за неделю вперед и я знала, что меня ждет». Из-за газеты раздалось: «Грейс, мы не можем так просто распространять информацию».

После бесполезных попыток Грейс выработала привычку всегда держать наготове пальто, шляпу и пару перчаток, чтобы со скоростью ветра можно было одеться для приема. Как-то Айк Хуве спросил ее, будет ли она сопровождать мужа на назначенную встречу. «Не знаю, но я готова», — ответила она.

Кулидж заказал художнику Говарду Чандлеру Кристи портрет Грейс с ее любимой собакой, белым колли. Художник попросил Грейс надеть красное платье, чтобы создать цветовой контраст с огромной, белой, прижавшейся к ней собакой. Но президент хотел, чтобы жену нарисовали в белом платье. «Если вам так уж нужны контрасты, то представьте мою жену в белом платье, а у собаки пусть будет красная шерсть». В конце концов решающее значение имело все же мнение художника, и этот портрет до сих пор висит в Белом доме.

Интерес прессы к Первой леди был огромен. Часто можно было видеть фотографии улыбающейся Грейс в элегантном платье, с букетом цветов. Она любила фотографироваться, но уклонялась от интервью. Поэтому особенно много написано о том, как она отдыхала, какие совершала прогулки, о тех изменениях в обстановке Белого дома, которые она сделала, и конечно, о ее любимых домашних животных, особенно о собаках Пруденс Прим и Роб Рой, о двух кошках и канарейках. Когда Грейс появилась в Белом доме со своей маленькой лаской Ребеккой, это была настоящая сенсация.

Несмотря на всю активность, Грейс была далека от политики и откровенно признавалась: «Мы с мужем очень редко говорим об актуальных проблемах, правительственных делах или истории». Но она сказала, кстати, «редко», но не «никогда». При этом Грейс призывала женщин к участию в выборах и к проявлению интереса к политике.

Кулидж запретил жене давать интервью, выступать с речами, и Грейс слушалась его. Однажды союз американских журналистов пригласил ее на обед. И вдруг ее попросили сказать несколько слов. Грейс встала и говорила пять минут, но больше жестами.

2 августа 1927 года Кулидж заявил по поводу четвертой годовщины своего правления, что на выборах 1928 года он не станет выставлять свою кандидатуру на второй срок. Это заявление поразило всю страну, включая жену. Еще больше различных политиков удивил тот факт, что он даже жену не поставил в известность о таком важном решении. На что Грейс ответила: «Я горжусь тем, что мой супруг после двадцати пяти лет супружеской жизни все еще свободен самостоятельно принимать важные решения, не советуясь со мной и не говоря мне ни единого слова об этом».

Калвин Кулидж, со своей стороны, ничего особенного не видел в том, что сам он часто вмешивался в дела жены. За ним было последнее слово о меню, которое она предлагала, он контролировал расходы, даже просматривал ее почту, проверял списки гостей и вычеркивал тех, кого не любил. Кроме того, он запретил ей танцевать в присутствии посторонних, водить машину, летать самолетом, носить брюки и делать экстравагантные прически. Когда она начала брать уроки вождения к в прессе появились сообщения об этом, он запретил продолжать занятия. Он также возражал против платьев до колен, которые входили тогда в моду. Но несмотря на это, одежда Грейс всегда была яркой и соответствовала новой моде. Особенно бросались в глаза ее чудесные шляпки.