Герман Нагаев - Конструктор Шпагин

Двухэтажный кирпичный домик типа коттеджа утопал в зелени небольшого тихого переулка. Шпагин с трепетом постучал в застекленную дверь веранды. «Восемь лет не виделись, узнает ли?» Он чувствовал большое смущение и неловкость. Ведь Федоров теперь был профессор. Встречались же они в то время, когда Шпагин был не конструктором, а простым слесарем…

Но вот на веранду вышел сам Федоров и, узнав Шпагина, поспешил к двери.

— Георгий Семенович, какими судьбами? Рад, очень рад! — воскликнул он и крепко обнял взволнованного Шпагина.

За восемь лет Федоров почти не изменился. Такой же крепкий, подтянутый, только усы слегка поседели.

Через несколько минут они уже сидели в кабинете, заставленном книгами, с открытым окном в благоухающий сад. Рассказав о Дегтяреве, о совместной работе с ним над крупнокалиберным, о похвале товарища Ворошилова, Шпагин вдруг замолчал, почувствовал неловкость.

— Что это с вами, Георгий Семенович? — встревожился Федоров.

— Да так… — смущенно начал Шпагин. — Можете подумать, что хвастаться приехал… А ведь я, в общем-то, только помог Дегтяреву… а сам ничего особенного не сделал…

— Полно, Георгий Семенович. Вы еще молодой человек, у вас все впереди.

— Да, молодой… Вон Симонов всего на три года старше, а уж его на завод отозвали — изобрел самозарядную винтовку.

— Да, Сергей Гаврилович молодец! Его изобретение очень талантливо. Но и в вас я верю, Георгий Семенович. Ваши успехи говорят о многом… А скажите, не тянет ли вас на разработку какого-нибудь нового типа вооружения?

— Как не тянет, Владимир Григорьевич. Другой раз ночи напролет думаю… И чувствую, мог бы кое-что сделать, да не знаю, на что нацелиться… Дегтяреву было легче — вы всегда его направляли…

— А помните, Георгий Семенович, с чего вы начинали свои первые шаги в мастерской?

— Как же, с вашего автомата.

— Вот именно. Я тоже это хорошо помню. А знаете, между прочим, проблема автомата у нас еще не решена. Мне думается, что этому оружию принадлежит большое будущее. Оно, очевидно, станет исключительно важной силой в грядущей войне, если ее не удастся избежать… Это подтверждается многими примерами недавней военной истории.

— Расскажите, Владимир Григорьевич. Это очень интересно.

— Вы ведь, наверное, знаете, что я занимаюсь автоматикой давно, больше тридцати лет. Написал много трудов и работал практически.

— Как же, ваша книга «Автоматическое оружие» была первым моим учебником. Я и сейчас с ней не расстаюсь.

— А вы, наверное, не знаете, что еще в то время, когда создавалась эта книга, в Ораниенбауме велись опыты по разработке нового оружия — автомата.

— Как же, я хорошо знаком с вашим автоматом образца шестнадцатого года.

— Нет, то было лет на десять раньше. Тогда предпринимались попытки сделать автомат под пистолетный патрон.

— Об этом я не слыхал.

— Так вот, в те годы, когда мы с Дегтяревым работали в Ораниенбауме над автоматической винтовкой, по приказанию начальника полигона полковника Филатова была сделана попытка создать автомат под пистолетный патрон. Правда, это были лишь пробные опыты, но они очень примечательны.

— Что же это были за опыты?

— В мастерской полигона переделали спусковые механизмы пистолетов Маузера и Борхардта Люгера для непрерывной стрельбы. Пистолеты работали безотказно, но кучность боя оказалась никуда не годной. Пистолеты были очень легки и при непрерывной стрельбе сильно подбрасывались в руках. Пули разлетались под большими углами.

— И что же из этого вышло? — спросил Шпагин.

— Опыты пришлось прекратить. Но важно то, что попытка создания автомата ближнего боя предпринималась нашими оружейниками более тридцати лет назад. Мы были пионерами в этом деле, и мы должны продолжать, настойчиво продолжать поиски наиболее совершенного типа этого оружия.

— После наших опытов примерно через восемь лет, — с волнением продолжал Федоров, — во время кровопролитных боев на реке Изонцо в Италии, итальянские войска применили против австро-германцев пистолеты-пулеметы конструкции Ревели. Это были спаренные пулеметы с броневым щитом на маленьких сошках. Итальянское оружие было в восемь раз тяжелее наших опытных образцов. Зато в нем было и серьезное достоинство — хорошая кучность пуль. Однако из-за тяжести его нельзя было применить как ручное оружие. Мой автомат шестнадцатого года весил почти вдвое меньше — четыре с половиной килограмма. Он был более удобным. Но в восемнадцатом году на Западе появился автомат еще меньшего веса, под пистолетный патрон. Западные конструкторы, так сказать, осуществили нашу идею.

— И как же этот автомат действует?

— Радиус действия этого автомата был невелик — двести — триста метров. Многие военные специалисты считали такое оружие удобным лишь в обороне, но бесполезным в наступлении. Однако эти мнения были опровергнуты боевыми действиями.

— Когда? Где? — перебил Шпагин.

— А война между Боливией и Парагваем в 1934 году. Там автоматы под пистолетный патрон применялись в наступлении, особенно в уличных боях. Результаты отличные!

Шпагин вздохнул:

— Я этого не знал…

— На Западе сейчас лихорадочно вооружают армию автоматами под пистолетный патрон. Мы не имеем права уступать первенства.

Шпагин встал и крепко пожал руку Федорову.

— Владимир Григорьевич, от души благодарю вас. Теперь я знаю, что мне делать. Большое вам спасибо! — и он, отказавшись от обеда, поспешил домой.

29

Шпагин несколько дней ходил под впечатлением разговора с Федоровым. Теперь ему была ясна идея будущего изобретения. Да, он должен создать автомат под пистолетный патрон — грозное оружие ближнего боя. Автомат этот ему мыслился легким, маневренным, с высоким темпом стрельбы, способным давать шквальный огонь. В то же время новое оружие должно быть простым, чтобы с ним легко мог справиться рядовой боец. Только тогда оно может стать основным оружием пехоты.

Мысли об автомате не покидали Шпагина ни днем, ни ночью. Он стал замкнут, неразговорчив. Дома задумывался даже за обедом и нередко дочерям отвечал невпопад. Те прыскали, но мать суровым взглядом останавливала их:

— Тише, стрекозы, чего вам не сидится?.. Видите, отец думает…

Шпагин пытался нарисовать будущий автомат в своем воображении или набросать на бумаге, но ничего не получалось.

«Хорошо быть простым мастером, — думал он, — столяром, токарем, сапожником… Дали тебе чертеж или модель — и танцуй от них… Сразу представляешь, что и как нужно делать, знай работай… А тут, кроме желания создать новое оружие, ничего нет… вот и попробуй, сделай… Нет, надо от чего-то отталкиваться. Ведь и шаровую установку я делал, отталкиваясь от старой модели. Да и все изобретатели поступают так же! Даже скульптор, чтоб вылепить какую-нибудь статую, делает наброски с живых людей… Надо начинать с тщательного изучения всего, что сделано в этом направлении. А потом уже совершенствовать, создавать лучшее…»